-- А мы с ней не уступим один другому, -- засмеялся Тимофеич. -Поверишь, аж боимся друг на друга глядеть... -- Он достал из ватника конверт и посмотрел на него так, будто проверял сотенную. -- Пишет, что с водой плохо: колонка испортилась, за два квартала приходится бегать...
-- Дети помогут. Их у тебя, видно, целый детсад...
-- Какой там детсад! Давно на свои ноги стали, разъехались кто куда... По правде сказать, -- признался он, -- и не видел я, как родились они, как уехали... Знаю, что были дети, а теперь их нету... Ну, да что про них говорить! Только б все тихо-мирно, а там выйду на. пенсию и буду свой ревматизм лечить, -- Тимофеич приспустил сапог и ласково погладил худую, без икры, ногу. -- Денег не мешало бы еще призапасить: долго жить собираюсь. Теперь у нас главная жизнь должна начаться! -- с одушевлением говорил он. -Теперь только для себя будем трудиться...
Моторист отвернулся от него.
-- Скучно мне что-то, -- пожаловался он и повернулся к стрелку: -Слышь, мурло? А ну сбреши чего-нибудь...
-- Чего сбрехать? -- спросил стрелок.
Он натянул на себя дымящуюся одежду и, заглушив двигатель, тоже пристроился рядом с ними на капоте. Какая-то перемена произошла в нем, и былую скованность как рукой сняло. Более того: он прямо не находил себе места от возбуждения -- лицо у него раскраснелось, он нетерпеливо ерзал, поглядывая с дружелюбным удивлением то на старшину, то на моториста, будто только сейчас познакомился с ними и был доволен этим знакомством...
-- Чего сбрехать? -- повторил он.
-- Ну, сбреши про двадцать пятое число, -- сказал моторист. -- Про жару, бабочек -- что там было...
-- Жарко было, -- ответил стрелок, смущенно улыбаясь. -- Приморский орех там растет, лужок там и речка...
-- Где это?
-- В Сад-городе...
-- Ага.
-- А она смеется: "Молодой парень, поймайте моему сыну бабочку, а то мы никак не могем ее поймать..."
-- Кто, говоришь, смеется?
-- Женщина одна, с ребенком... Я, значит, пиджак снял и пошел эту бабочку ловить, а они следом бегут... А потом ребенок и говорит: "Папа, я не хочу бабочку, потому что я хочу орех". А она ему: "Разве это папа, это же чужой дядя!" -- говорит. Правду тебе говорю!
-- Ну-ну...
-- Ну, сорвал я ребенку орех и наказываю: не кусай его, в нем йоду много, обожжешься! А ребенок сразу и укусил -- разревелся, ясное дело... Тут она зачерпнула ладошами из речки и подносит ему: "Попей, -- говорит, -легче станет". А ребенок: "Не хочу!" -- он, как я заметил, любил поперек тебе делать... Тогда я стал воду пить у бабы из ладош, чтоб ребенка заохотить, а она застеснялась и обрызгала мне лицо и тенниску... В общем, поехал я тогда.
