– Тебе-то выделили?
– А, то! Вон – моя «Ласточка» стоит. В смысле, светло-бежевый «Жигуль». Уже сорок пять тысяч километров на нём наездил.
– Молодец, конечно…. А ты живёшь…м-м-м, только с поэтических гонораров?
– Не получается – с гонораров, – неожиданно засмущался очкарик. – Ещё в одном месте подрабатываю. По старой специальности. То есть, программистом.
Они ещё долго сидели на бетонной тумбе и увлечённо болтали. О классической поэзии и о рок-музыке, о современных российских реалиях и о смысле жизни…
Постепенно вокруг стемнело. Зажглись тусклые уличные фонари.
– Ой, уже без четверти двенадцать! – опомнилась Юлька. – Мне же ещё пересаживаться надо на «Техноложке». Могу не успеть.
– Куда тебе ехать-то?
– К «Лесной». Рядом с Кантемировским мостом.
– Хочешь, довезу? – предложил новый знакомый.
– Довези…
Светло-бежевый «Жигуль» неторопливо катил по ночным городским улицам.
Юлька, слегка улыбаясь, задумчиво молчала. А Поэт, ловко управляясь с автомобильной баранкой одной рукой, негромко напевал:
Сиреневый закат.
И розовый рассвет.
А в перерыве – ночь – сплошной ультрамарин…
Ты – снова – не пришла.
А я позвать – забыл.
И Ангел наш небесный,
Он – мимо пролетел…
Вновь – Мировое Зло?
Иль – глупости полёт?
Не встретиться никак, уж, множество веков…
Быть может, мы живём
На перепутье снов?
Иль – множества Миров?
Что параллельны все?
И Ангел наш устал.
Налью бокал – ему…
Пожалуйста, найди, крылатая паскуда.
И Ангел – выпил вновь.
Сейчас – он тихо спит.
Как верный Шарик,
Про ментов – из фильма…
Века – опять – текут,
Как яблочный сироп.
Но встреча, безусловно, состоится…
Мы встретимся,
И Ангел – вновь – проспится
Среди чудесных снов
И призрачных – веков…
А за окном – пурга,
А, может, лишь – метель.
И смятая постель – как снег – белым бела…
Ответь мне. А, зачем – живёшь ты без меня?
Ответь мне. А, зачем – я без тебя живу?
Сиреневый закат.
И розовый рассвет.
А в перерыве – ночь – сплошной ультрамарин…
Ты – снова – не пришла.
А я позвать – забыл.
И Ангел тихий наш
Вновь мимо пролетел…
Тихо проскрипел ключ в дверном замке. Тихо-тихо, тревожно, загадочно и многообещающе.
Гришка резко, отбрасывая в сторону многострадальную курточку, вскочил на ноги.
– Отставить! – долетел из прихожей знакомый мужественный голос. – Свои. Попрошу не палить – почём зря…
Послышались звуки снимаемой обуви, секунд через десять в кабинет вошли двое – Шеф и…некое существо.
«Скорее всего – женщина», – подумал Антонов. – «Хотя…. Хотя, чёрт его знает! Среднего роста, морщинистое лицо, узкие покатые плечи, седой колючий «ёжик» на круглой голове, грубая арестантская роба, дурацкие чёрные ботинки, глаза…. Мёртвые, водянистые и смертельно-равнодушные глаза…».
