Я задумалась, а Лори, спохватившись, быстро добавил:
– Только если тебе неприятно…
– Все нормально, – успокоила его я. – Меня больше не уносит.
– Как? – переспросил он. – Уносит?
– Именно. Меня раз за разом утаскивало туда. А там… Вряд ли я смогу тебе объяснить, что со мной было. Как будто мое сознание в одно мгновение растаскивало по тоннелю от начала до конца, и пережить такого рода ощущения не было сил. А больше мне и нечего сказать, нет ни слов для описания, ни аналогий для сравнения. Вот только одного не понимаю – как я могла попасть в тоннель, если меня там не было?
Лори поднял глаза к потолку и выразительно изобразил недоумение.
– Как человек, имеющий некоторое отношение к науке, я, конечно, могу выдвинуть несколько гипотез. К примеру, принято считать, что для выполнения некоей работы требуется потратить некоторое количество энергии. Ты же каким-то образом видела пространство вокруг, передвигалась в нем, следовательно, тебе требовалась энергия, и значительная. Вот ее-то и затащило в подпространство.
Но я же тратила ее, лежа в каюте корабля, а не снаружи! И потом, как энергию может куда-то там затащить? Тоже мне, ученый! Лори развел руками:
– Выходит, и снаружи тоже тратила.
– Слушай, ты мне только про астральные тела заливать не начинай! – рассердилась я. – Внутреннее зрение мало чем отличается от обычного.
Он снисходительно покивал, потряхивая шевелюрой:
– Конечно, конечно. Только в отличие от обыкновенного оно позволяет увидеть и черные дыры, и подпространство.
И вдруг я заметила, что ярко-синие пряди в его волосах выцвели и стали бледно-бирюзовыми, а под глазами собрались морщинки.
– Почему ты нервничаешь? – напряженное выражение лица совершенно не шло обычно легкомысленному Лори.
Он отвел глаза и выдохнул:
– Вчера Хорхе сказал, что мы все не вернемся из этой экспедиции, не только он.
– С чего он это взял?
– Предчувствия, – пожал он плечами, – или предвидения, как тебе больше нравится.
Хорошенькие дела!
– И вы думаете, что корабль не сможет пройти тоннель?
– Все может быть, – легкая улыбка вернулась к нему. – Попрощаемся на всякий случай, я сейчас уйду.
– Не оставляй меня одну! – разволновалась я.
– Другие придут, – он похлопал меня по руке. – Ты знаешь, я до сих пор жалею, что у нас с тобой роман не закрутился. Счастливо.
И вышел. Я почувствовала себя приговоренной к казни. Вот сейчас от меня ничего не останется, кроме пыли, и ничего с этим не поделать…
В каюту влетел озабоченный Сережка, плюхнулся на кровать, сжал мне руку и протараторил:
