Он тревожил ее с первого же момента, как она его увидела. Его вид. Запах. Прикосновения…
Элизабет тряхнула головой, чтобы избавиться от окутывающего ее тумана.
– Не знаю, в какие игры вы играете, Роган…
– Я никогда не играю в игры, Лайза, – мягко перебил он.
Опять он назвал ее ненавистным именем, но сейчас Элизабет была слишком озабочена угрозой, которую он для нее представлял. И она не стала его поправлять.
– Сейчас вы как раз играете, и это не смешно, – упрекнула она.
Рогану ситуация совсем не казалась смешной. Он уже жалел, что затеял все это, и теперь сам не понимал, кто кого дразнит. Эти потемневшие голубые глаза с темными ресницами, которые еще больше подчеркивали сливочную кожу щек. Пухлые губы, которые она только что облизнула. Это все было так соблазнительно, что ему тоже захотелось облизнуться. От нее чертовски хорошо пахло: смесью едва ощутимого цветочного аромата и чем-то чисто женским…
Его тело жестко прореагировало, и Роган тихо застонал.
– Роган?..
Она произнесла его имя так хрипло, так осторожно, что это возбудило его еще сильнее. Это было уже слишком. Роган едва сдерживался. Ему хотелось прикоснуться к ней, к ее губам. Только один поцелуй, всего один… Прижать ее к себе так, чтобы почувствовать ее тело, ее грудь, ее бедра…
Элизабет, защищаясь, подняла руки, чтобы его оттолкнуть, и… не успела. Он уже обнял ее и притянул к себе, потом склонил голову и жадным поцелуем прижался к ее губам.
Требовательным, горячим.
Поднятые руки Элизабет, вместо того чтобы попытаться оттолкнуть Рогана, почему-то вцепились в его футболку. Грудь у нее напряглась почти до боли. В бедрах тоже чувствовалось стеснение. Ее охватило такое жгучее желание, какого она еще никогда не испытывала…
Она каждой клеточкой отзывалась на пульсацию возбужденного тела Рогана.
Роган понимал, что надо остановиться. Немедленно, пока дело не зашло слишком далеко. Но Элизабет оказалась так хороша на вкус, так восхитительно мягка…
Роган обнаружил, что она вся была прекрасна, когда рука его проникла под блузку, ощутила тепло ее кожи и тихонько поползла вверх. Пока пальцы не коснулись мягкой груди. Чуть вздернутой. Не слишком большой. Не слишком маленькой. Как раз по его ладони.
Элизабет тихонько застонала и уронила голову, прервав поцелуй. От этого стона дрожь Рогана стала сильнее. Он поцеловал ямку у нее на горле, губами отодвинул воротник блузки и стал целовать нежную шею.
Она прерывисто задышала.
Кожа у нее была шелковистее и приятнее, чем он ожидал, чем когда-либо встречал: соблазнительная комбинация женской мягкости и пряности…
