— Мне страшно, мне все время страшно, — всхлипывал и хрипел он, смеясь, и в то же время слезы капали из его глаз на стиснутые руки.
— И я устал. Я так устал, что не могу поднять руку, но, если подниму, она вас всех убьет.
Длинная змейка слюны потянулась из уголка его рта и повисла, злобно блестя в воздухе. Его руки царапали друг друга, судорожно сжимаясь. Он закашлялся и подавился, пальцы вцепились в горло, потом стали рвать одежду на щуплом теле. Хамри набросился на него, но Ахмедом овладела неукротимая сила. Владелец кафе принялся колотить их шваброй, вперемежку попадая то по Хамри, то по новоиспеченному безумцу, катавшимся по полу. Люди стали заходить с улицы, решив, что началась драка, окружили мальчиков и пытались разнять. С бутылкой кока-колы в руках украдкой подполз тихий псих, вечно сидевший в заднем углу кафе. Недрогнувшей рукой он шарахнул бутылкой по голове Ахмеда, и бесчувственное тело мальчика выпало из рук Хамри. Разрывая нависшую тишину, проревела сирена христианской скорой помощи, прибывшей за Ахмедом.
С тех пор Хамри сидел в кафе, один, ни с кем не разговаривал и курил больше прежнего. В шашки ему играть не хотелось. Мусульманские безумцы Танжера скакали в жаркие дни по пустынной авениде. Они трясли длинными, спутанными волосами, плясали в ущербной тени пальм, гремя жестяными кружками, болтающимися среди разноцветных лохмотьев, и покачивали надетыми на голову старыми кастрюлями. Они приближались и отступали, делая знаки луне, пока, наконец, не валились на окурки под столиками террасы. Точно хитрые дрозды, они стремглав вбегали в двери кафе и угрожающе нашептывали Хамри:
— Подай во имя Аллаха! Подай во имя Сиди Ларби, покровителя безумцев! Подай, чтоб не попасть в беду, чтоб не коснулся тебя перст Всевышнего!
Хамри выворачивал карманы, показывая, что денег у него нет, но, погруженный в свои мысли, не смотрел на безумцев.
— Все мы рабы Аллаха, — беспомощно бормотал владелец кафе, когда безумцы непристойно гримасничали перед вечерними посетителями или быстро глотали мятный чай из оставленных без присмотра чашек.
Поезд прибывал в девять, но Хамри больше не ходил на вокзал.
— Ахмеда отвезли к матери в Арчилу и посадили на цепь, — как-то вечером осторожно сообщил Хамри владелец кафе. — Слышал от одного человека, который приехал на поезде. Может, пошлешь ей денег?
— Денег? — переспросил Хамри, запнувшись. — Нет у меня никаких денег.
Но все же встал и пошел на вокзал, пошептался с разными людьми, говоря о делах в прежней манере, напомнил, что он был Королем Поезда, и на следующий день снова занялся старым промыслом.
