Вняв рассказу Менелая, все принялись живо обсуждать, кто явился виновником происшедшего… Вывод был однозначен: все женщины неблагодарны, похотливы и коварны. За это и выпили.
Менелай, найдя понимание, несколько успокоился, но тут очнулся, лежавший в стороне на куче соломы Агелай. Приподняв свою, усеянную трухой, голову, он объявил:
– Это все Парис… – и снова впал в забытье. Конечно же он имел в виду причину всех своих несчастий: стадо уменьшалось, Агелай стремительно беднел. Но поняли его по-другому.
“Парис, Парис!!!” – загомонили сотрапезники. А хитроумный Одиссей завершил обсуждение фразой: “Какой еще дурак возьмет Елену…”
Менелай побледнел. Такого позора он не терпел еще никогда. Но его потянувшуюся к мечу руку остановил Нестор:
– Умерь свой гнев, герой. Не так должно великим воинам начинать борьбу за справедливость. Прежде мы должны принести достойную жертву богам и молить их о счастливом исходе.
Веселой гурьбой, под предводительством Агамемнона, герои отправились в дом Менелая и уничтожили все его запасы вина и еды, остатки принося в жертву богине семейных уз Гере. Затем, навестили дом Агелая и перерезали всех оставшихся быков…
По ходу выяснилось, что Елену действительно видели в обществе Париса и чокнутого слепца Гомера. “Их было трое, – повторял в горячечном бреду Менелай. – Трое… Трое…”
Несколько дней в доме Гомера царили мир и спокойствие. Но вот слух о приближении менелаева войска достиг его. Парис в испуге метался по дому аэда и, придя, наконец, к выводу, о собственной ратной несостоятельности, отправился за подмогой.
Гомер достал кифару и ударил по струнам. Тут же у него родились строки будущей поэмы:
– Двинулась рать, и как будто огнем вся земля запылала;
Дол застонал, как под яростью бога, метателя грома
Зевса, когда над Тифеем сечет он перунами землю,
Горы в Аримах, в которых, повествуют, ложе Тифея…
– Да заткнись ты! – заорала на него Елена, как раз осознавшая, какую глупость она совершила. – Без тебя тошно! Главное ведь, не понятно ничего!.. – Она принялась лихорадочно собирать вещи, надеясь, что раскаяние принесет ей пощаду… Но тут открылась дверь.
На пороге дома стоял Парис с толпой заспанных мужчин за спиной, среди коих своим ростом и фамильной тупостью на лице отличался брат Париса – горбоносый Гектор.
Елена обреченно уселась рядышком с Гомером и тихонько всхлипнула. Стало ясно, что так просто ее отсюда не выпустят.
– Эта что ли? – спросил Гектор, ткнув в нее пальцем и причмокнув.
