«Противник пошел в наступление, – сообщил голос комбата на том конце провода. – Неподвижный заградительный огонь один, четыре снаряда, беглый, огонь!»
Четыре орудия выплюнули первые снаряды, взрыв сошниками мягкую землю. По ушам хлестнула невидимая плеть: «УСВ» – семидесятишестимиллиметровые дивизионные пушки, принятые на вооружение перед самой войной, – били резко и звонко.
Орудийный грохот густел. Там, впереди, за стеной леса, было жарко – не прошло и получаса, как Веселов приказал Дементьеву отправить к нему одно орудие для стрельбы прямой наводкой по прорвавшимся танкам. Артиллеристы сноровисто подцепили к пушке передок и шестерку лошадей, прядавших ушами при каждом выстреле, и орудие покатилось по дороге.
«Лучший расчет батареи, – подумал Павел, провожая взглядом упряжку, – жаль». Он не мог сказать, почему ему пришло в голову именно это слово – молодой лейтенант не мог знать, что всего через полтора часа его орудие номер один сожжет два немецких танка и погибнет вместе со всем расчетом под гусеницами третьего…
А потом оборвалась связь – эбонитовая трубка телефона безмолвствовала. К счастью, лейтенант Графов, однокашник Павла и командир второй батареи, стоявшей в километре от первой, прислал связного с приказом командира дивизиона: встретить танки, прорвавшие нашу оборону и двигавшиеся к нам в тыл.
Связь с НП восстановить не удалось – посланный связист не вернулся. Дементьев поставил три оставшихся у него орудия на прямую наводку, и тут на дороге появились люди, которых становилось все больше и больше. Но это были не немцы – по дороге в беспорядке отходила наша потрепанная пехота. Катились в тыл хозяйственные повозки с перепуганными возницами, полевые кухни, санитарные двуколки с ранеными, поодиночке и небольшими группами тянулись отступавшие солдаты. По угрюмым лицам своих солдат лейтенант понял, что этот всеобщий драп действует им на нервы, и все-таки бойцы стояли у орудий и ждали приказа – его приказа.
К полудню поток отступавших иссяк. Немцы не появлялись, только гремели далекие – пока? – разрывы бомб и снарядов. Солнце палило вовсю, раскаляя небесную синь бабьего лета – не верилось, что под таким небом люди могут беспощадно убивать друг друга.
Канонада оборвалась, и в наступившей тишине Павел услышал шум моторов. «Танки – вот и дождались», – подумал он и вдруг услышал сознанием произнесенное непонятно кем: «Зло явилось – идите и остановите его!» Лейтенанта Павла Дементьева обдало холодом, но холодок страха быстро превратился в холодную бойцовскую злость: «Остановим».
