— Не понимаю, зачем понадобилось Моффету снимать с убитого башмаки, перед тем как сунуть тело в прорубь, — откликнулся Линкольн, не отрываясь от седельного мешка, — и при этом почему он снял только один башмак?
— Возможно, что этот башмак слетел случайно.
— Это очень странно, мистер Дэвис. Но самое главное, что у нас нет объекта преступления.
— Вы имеете в виду…
— Я имею в виду тело убитого, мой друг Дэвис. Где оно?
— Реку нельзя обследовать по-настоящему. Она покрыта льдом. А следы крови?
— Ах, сэр, вы хотите, чтоб я раскрыл вам все материалы защиты?
— Нет, конечно, я не настаиваю. Но это трудное дело. Вы были на месте преступления?
— Был. Это место меня мало интересует.
— А что вас интересует?
— Сэр, меня интересует положение со скупкой земель спекулянтами в этом районе.
Дэвис надул обе щеки и выпустил воздух с шумом, как лопнувший воздушный шар.
— Вы занимаетесь не делом Моффета, а политическими вопросами, — сказал он, — несомненно, что это поможет вам выступать на митингах. Но вряд ли это поможет вам на завтрашнем процессе.
— Думаю, поможет, — хладнокровно ответил Линкольн.
— Приговор судьи зависит от решения присяжных.
— Я это хорошо знаю.
Дэвис помолчал и, пыхтя, занялся своими ногами. Линкольн смотрел на него из-за свечи прищурившись.
— Держу три против одного за то, что вы не дотянетесь до большого пальца, — сказал он.
— Вы плохо изучили геометрию, Линкольн. Кстати, где вы пропадали целый месяц?
— Я был в родных местах.
— В родных местах? Говорят, что вы купили сто шестьдесят акров земли для вашей мачехи?
— Да, Дэвис, я это сделал уже давно. Это только слабая отплата за всю любовь и преданность доброй женщины. Сара Буш заменила мне мать.
— Вы объездили все западные графства. Вы собираете голоса для будущих выборов в конгресс?
Лицо Линкольна помрачнело.
— Я посетил могилу, на которой сейчас ещё можно разобрать надпись: «Здесь покоится прах Нэнси Линкольн». Когда-то там шумел дикий лес. Сейчас рядом шумит проезжая дорога.
— О да, — сдержанно сказал Дэвис, — а могилы моих родителей и вовсе исчезли. Такова эта страна.
— Я искал старых друзей. Кто уехал, кто постарел, а кого и вовсе нет. На обратном пути меня охватила такая тоска, что я написал стихи.
Судья приподнялся на локте:
— Вы? Стихи?
— Да, мой друг Дэвис, Авраам Линкольн написал стихи! И даже думает их напечатать в газете!
— Знаете, это забавно, — сказал Дэвис. — И можно познакомиться с этим поэтическим произведением?
Линкольн порылся в седельной сумке, вытащил оттуда порядком потрёпанный том «Геометрии» Евклида и вытянул из книги листок.
