Но Линкольны не боялись ничего. Они были свободными людьми. Никто не мог им ничего приказать. Под этим синим небом, под этим резким северо-западным ветром, на этой земле, которая ещё не знала, как растёт кукуруза и пшеница, посеянные человеком, по этой неистоптанной сырой земле, заваленной буреломом, они шагали вперёд и оглядывались, разыскивая место, где можно построить дом и жить так, как человеку хочется. Свобода это самое главное на свете.
Да, знаете, там не было никакого баловства, в этом временном лагере на Малом Голубином Ручье, в шестнадцати милях от реки Огайо и в полутора милях к востоку от деревни Дже́нтривилль, в бревенчатой хижине в 360 квадратных футов[1], с чердаком, амбаром и загоном для скота, включая четырёх лошадей и двух коров.
Если вы думаете, что там можно получить от родителей в подарок конфетку или сходить в цирк, то вы ошибаетесь. Вместо конфеток там можно сделать весной надрез на коре сахарного клёна и напиться сладкого сока. Насчёт цирка там вообще никогда не слыхали, но когда в Джентривилле какой-нибудь парень начинал ходить на руках, то на него ребята шли смотреть с самых отдалённых ферм, а некоторые приезжали даже верхом и заодно привозили в лавку Билла Джонсона беличьи шкуры и бочонок с яблочной настойкой — менять на прялки, соломенные веники, соль, чай и кофе.
Что там можно получить от родителей? Приказание запрячь с раннего утра лошадь в борону и идти на участок боронить. Да не зевать по сторонам и не забыть накормить лошадь. Потому что некормленый конь не будет работать. Это не то, что человек, — тот может работать до упаду. И дети должны работать, чтобы помогать родителям и не умереть с голоду.
Да, вот как! Так же работал Робинзон Крузо.
Когда Кэйт Роби согласилась погулять с Эйбом возле ручья, этот «Робинзон Крузо», можно сказать, застрял у него за пазухой. Он носил эту книгу за пазухой, даже когда боронил. Днём он садился под вязом, вытаскивал из кармана кукурузные лепёшки и обедал, читая по складам эту знаменитую книгу.
— Эх, ведь всё читает да читает, — ворчал отец, глядя издали на сына. — Разрази меня гром, если я понимаю, что выйдет из этого парня!
— Из него выйдет, может быть, великий человек, — отвечала мачеха Сара Буш. (Мать уже в то время умерла от «молочной болезни», которая свирепствовала в округе, — молоко у коров вдруг оказалось отравленным, потому что они ели какую-то вредную траву.)
— Лодырь из него выйдет, — говорил Том Линкольн, — ведь в книгах пишут всё враки.
