Швед делал какие-то измерения. Может быть, он ученый, что-то изучающий здесь? Не пойму себя, но я не мог задавать ему вопросов. Мы все трое, помогая эвакуировать из города еще живых, словно были связаны чем-то.
Говорят, древние римляне, побеждая особо непокорных, сносили их города до основания и перепахивали землю....
В своей статье я предложил перепахать землю, на которой стоял город. Не надо, чтобы хоть что-нибудь напоминало о его существовании. Этой "статьи ужасов" не напечатали. Это была моя первая отвергнутая статья.
Я рассказал о ней своим новым приятелям.
Мы сидели на куче щебня. В санитарную машину люди в марсианских балахонах грузили пострадавших.
В грузовик складывали мертвых. Из кузова торчали их руки и ноги.
Ко всему в жизни присматриваешься.
Нужно было вывезти несколько десятков тысяч трупов!.. Многим из тех, кто их вывозил без специальных костюмов - а их не хватало, - предстояло самим скоро стать трупами: ведь каждое тело, которое они грузили в кузов машины, излучало смертоносные гамма-лучи, незримо поражая живых...
Вечером мы снова встретились. Я предложил шведу свою палатку, и он согласился. Лиз, окончив дежурство, пришла к нам.
Я сказал:
- Во всем, что здесь творится, виноваты русские.
- Вы это написали в своей статье, и ее на этот раз приняли? - ехидно поинтересовалась Лиз.
Я кивнул.
- Почему же виноваты русские? - спросил швед.
- Потому что своей моральной помощью они мешают черным принять наш ультиматум. Ведь война продолжается. Разве можно допустить еще один такой же ужас?
- Об этом вы тоже написали?
- Нет, об этом написали мои коллеги, выдвинув теорию двух атомных взрывов: два взрыва ставят на колени строптивый народ. Так было в Японии... А ведь можно было бы не ждать второй бомбы.
- Вторая бомба взорвалась во всем мире, - сказала Лиз. - Нет человека на Земле, который не взорвался бы в священном гневе.
- Кроме тех, кто готовит вторую атомную бомбу, - вставил швед.
- А вы, Рой, разделяете эту дикую теорию второго взрыва?
- Да... И поэтому вы считаете, что я - подлец?
- В вас, Рой, видимо, два человека. Одного я уже готова ненавидеть, с другим хожу, сижу рядом, разговариваю. Одного печатают газеты треста "Ньюс энд ньюс", другого благословляют люди, бывшие при жизни в аду. Если бы я была царем Соломоном, я разрубила бы вас пополам: одну часть я втоптала бы в землю, другую... может быть, другую кто-нибудь даже смог бы полюбить.
- Полюбить... - горько сказал я. - Мир стоит на несчастной любви. Вот вы, Лиз... Вы счастливы?
