Ринальдо ди Бергамо принадлежал к той вечно гонимой школе философов, которая не признавала догматов. «Сомневаюсь» — было его любимым словом. Он относился ко всем снисходительно и был твёрдо убеждён, что лучше дать жизнь одному, чем отнять её у сотни.
Это не спасало доктора от людской молвы. Слава смутьяна и еретика шла за ним по пятам. К моменту, когда Лонгино принёс письмо, он успел уже нажить среди городской знати многочисленных недругов и начинал не без основания подумывать о том, как бы не попасть в лапы инквизиции. Никогда не изменявшее ему чутьё старого бродяги подсказывало, что настало время позаботиться о новом пристанище.
Дочитав послание, Ринальдо поднялся из-за стола и быстро заходил по комнате.
— Клянусь Сократом, — он помахал в воздухе письмом, — лишь раз, во Флоренции, мне довелось встретить человека, обладающего столь пламенной фантазией. Будь Данте Алигьери здесь, он нашёл бы достойного соперника… Я давно слежу за успехами Дольчино и в душе разделяю идеи вольной общины. Сомневаюсь только, чтобы их можно было претворить в жизнь.
Внезапно доктор остановился и пристально посмотрел на гостей:
— Вы бросаете вызов церкви и сеньорам. Но ведь это война! Война против всего мира! Неужели вы рассчитываете победить тех, у кого в руках власть и деньги?
— Да, мы победим, — ответил Лонгино Каттанео. — В нашей общине заинтересовано большинство.
— Большинство о ней знать ничего не хочет, — возразил Ринальдо. — Разве неизвестно тебе, как крепко держится человек за своё добро? Да вас всех перебьют раньше, чем успеете пожать посеянное.
— Перебьют или нет, только кровь, пролитая за святое дело, не пропадёт. — Лонгино твёрдо взглянул собеседнику в глаза. — Даже если нас разобьют, это лишь отсрочит нашу победу.
— Но какой вам прок будет от победы, если вы её не увидите? — удивился доктор.
— Мы уже видим её, — гордо сказал старейшина. — Кто умирает за правду, остаётся бессмертен. Наш пример будет жить в сердцах угнетённых, помогая им пролагать путь к счастью.
— Вот ответ, достойный ученика Сегарелли! — воскликнул Ринальдо. — Но о каком счастье ты говоришь? Общество не может обойтись без тех, кто им правит, кто диктует законы и заставляет силой оружия соблюдать их. Как у всякого человека есть рот, чтобы есть, и руки, чтобы работать, так в любом государстве есть рабы и правители, бедные и богатые. Это будет всегда, ибо каждая земная тварь заботится прежде о себе.
— Ты неправ, Ринальдо, — покачал головой Лонгино Каттанео. — Уже сейчас на земле есть тысячи людей, готовых жертвовать всем ради счастья ближних. В этом наша сила, и она растёт с каждым годом.
