— Нет, Дорис, я не мечтаю об этом, — ответил он.
Девушка рассмеялась и повела своими прекрасными плечами.
— Вы слишком откровенны и доверчивы для молодого журналиста, — сказала она, обращаясь к Франку. — Я готова сказать еще больше: вы слишком неискушенны и неопытны. Вам следовало бы быть более скрытным и более дипломатичным… Берите пример с нашего общего приятеля, графа Полтаво.
Услышав это имя, Франк нахмурился.
— Надеюсь, сегодня он не придет к нам? — спросил он, неприятно пораженный.
Дорис улыбнулась и ответила ему кивком головы.
— Право, не понимаю, что вы в нем нашли, — продолжал Франк, и в голосе его зазвучал упрек. — Я готов поспорить с вами, что этот парень — продувная штучка. Он очень ловок и увертлив, но я убежден в том, что он нехороший человек. Леди Динсмор, — обратился он к пожилой даме, — неужели и вам он также симпатичен?
— Лучше не спрашивайте об этом тетю Патрицию, — перебила его девушка. — Она полагает, что граф Полтаво — самый любезный и изысканный человек во всем Лондоне… Не отпирайся, тетя.
— Я и не собираюсь отпираться, потому что все это соответствует действительности. Граф Полтаво… — леди Динсмор замолчала, занявшись разглядыванием зрителей в лорнет. Напротив в ложе она увидела мерцание жемчужно-серого платья и женскую ручку в белой перчатке. Ложа была погружена во мрак, и она не смогла разглядеть, кто именно сидел против нее. — Граф Полтаво единственный интересный мужчина в Лондоне. Он — гений. — И она опустила лорнет. — Я всегда рада случаю побеседовать с ним. Он забавно рассказывает анекдоты, цитирует старика Талейрана и Лукулла, и при этом он так проницателен, так быстро определяет людей. Кажется, что для каждого человека у него имеется отдельная дощечка, на которую он наносит его особенности. И суждения его всегда в полном порядке, словно склянки со снадобьями в аптеке.
Дорис задумчиво кивнула головой.
— Я была бы не прочь однажды откупорить одну из этих склянок. Возможно, когда-нибудь я это и сделаю.
— Берегитесь, — насмешливо заметил Франк. — Я предполагаю, что каждая из этих склянок украшена тремя крестами и надписью «Яд».
Франк испытывал недовольство. За последнее время отношение к нему Дорис резко изменилось. Ранее она была его подругой, доверявшейся ему во всем, теперь он был свидетелем того, как она превратилась в чужого для него человека, едва ли не испытывавшего страх перед ним. Она посмеивалась над ним, подшучивала и, казалось, испытывала дьявольское удовлетворение от того, что ей удалось задеть его. Она смеялась над его откровенностью, искренностью и доверчивостью. Больнее всего задевали ее насмешки, когда он пытался в какой-нибудь форме выразить ей свое внимание. И как охотно признался бы он ей в охватившей его страсти.
