— Когда вы бежали из тюрьмы?
— В августе прошлого года.
— Чем занимались до перехода границы?
— Готовился к нему.
— На что жили?
— Резервы.
— За переход границы, как я понимаю, платили золотом?
— Как уж заведено.
— Портсигар — анархисту, золото — проводнику... вы были состоятельным человеком? Что-нибудь еще осталось?
— Последнее отдал проводнику.
— Вас судили?
— Да.
— Какой приговор?
— Учитывая мою второстепенную роль в организации — десять лет.
— Интересно, это какая статья их законов?
— Точно не помню.
— Обычно осужденные помнят это лучше собственного имени.
— Нервы.
— Понимаю. — Майор решил завершить допрос. — Чем вы собираетесь заниматься?
— Мстить.
— Похвально, и мы вам поможем. Мы отправим вас в русскую армию генерала Юденича, нацеленную на Петроград. Месть с оружием в руках — грозная месть. Я завидую вам.
— Я хотел бы... я же не только офицер... я занимаюсь политикой... мне нужно попасть в Париж...
— Зачем? При ваших убеждениях главная политика — свернуть шею большевикам, а этим сейчас занимается Юденич.
— У меня есть важнейшее сообщение для высокопоставленных русских лиц. Они в Париже.
— Ну что ж, генерал Юденич найдет наилучший способ связать вас с этими лицами, да он и сам достаточно высокопоставленное лицо.
— Позволю себе заметить, что вы поступаете неправильно.
— Я поступаю, как подсказывает мне моя совесть русского офицера, знающего, где сейчас главный фронт борьбы с большевиками, которым вы хотите мстить...
Рано утром его отвезли в приморский финский город Котку, посадили на пароход, который вскоре отчалил и взял курс на Ревель.
Финский зеленый берег остался за кормой и быстро удалялся, превращаясь в темную полоску на горизонте.
Дружиловский метался по палубе, не находя себе места от бессильной ярости.
С серого неба посыпался мелкий дождь, море взбугрили волны, и маленький пароход стало качать. Дружиловского скосила морская болезнь, и почти весь путь он провел в гальюне.
Потом, когда у него появится дневник, он запишет в нем: «Финны гады — обожрались, видать, нашим братом офицером, подавай им не ниже генерала. Но самое гнусное, что в оценщики они наняли нашего же русского, и эта сволочь старается как может. Но и в Ревеле меня не ждало ничего хорошего, во всяком случае, на первых порах...»
Эстонские полицейские записали его фамилию в книгу и объяснили, как пройти в штаб Юденича. В штабе его внесли в какой-то список и предложили явиться завтра. Он не решился заявить о своих заслугах в заговоре Локкарта и о том, что ему надо связаться с самим Юденичем. Спросил только, где ему жить, и получил ответ, что здесь это не проблема. Он отыскал ювелирный магазин и продал последнюю ценность — колечко генеральши. Заплатили неплохо, и он действительно сразу снял комнату в частном пансионе.
