Особенно нравилось Пете раздувать меха и смотреть на пламя горна…
Вот, смешно вздрагивая и кувыркаясь в сильной струе воздуха, обкатываются друг о друга смолисто-чёрные угольки и, накаляясь, меняются в цвете: становятся сизыми, затем синие жилки бегут змейками по тёмно-красной поверхности угольков, потом угли, разгораясь всё жарче, приобретают бледные оттенки, и пламя появляется вокруг них, как корона, с лёгкими подвижными зубцами. Гудит оно весело, пляшет в воздухе, готовое создать нечто новое, необходимое человеку, или уничтожить в мгновенье ока всё, что попадётся на пути.
Злая и привлекательная сила в кузнечном огне!
А дед, улыбаясь, кладёт прямо в его подвижную пасть кусок металла, и огонь, словно понимая, чего хотят от него, жадно облизывает холодный брусок и как бы вдувает в него какую-то фантастическую жизнь…
И кажется Пете, что стоит только сунуть в пламя бесформенную глыбу металла, как, повинуясь волшебной силе огня, через несколько минут превратится она в точно такой же трактор, что увидел Петя сегодня впервые в жизни на улице села.
— О чём задумался, Петюнька? — заботливо осведомился дед.
— О тракторе…
— Машина хоть куда, — соглашается Лукьян Степанович. — Каких только люди не придумали механизмов! Эх, Петро, купим мы с тобой мотоциклет, да поедем вдвоём по Руси-матушке технику изучать… А?
— Поехать бы, дедушка, — не то упрашивая, не то утверждая, говорит Петя.
— А что же, возьмём да и махнем! — подогревает дед мечтания внука. — А нет, так другое путешествие посмотрим…
— Какое? — настораживается мальчик.
Пойдёт скоро самая наипервейшая техника во все концы и в наше село заявится, — уверенно поясняет свою мысль дед. — Сама к нам придёт, как трактор! Ты учись только, Петюнька, всё тебе будет.
— Ох, дедушка, трудно учиться и неохота! — признался Петя.
Вздохнул дед: уже несколько раз так жаловался ему внук. И мальчика жаль, и ошибиться боязно. Сам-то дед без особой грамоты в люди выбивался, а как теперь оно будет, кто знает. Вероятно, иначе…
А несколько дней спустя пришёл Петя из школы, кинул книги на лавку и настойчиво произнёс:
— Не буду больше учиться!
— Это почему же? — испугалась Пелагея Ивановна.
— Тяжело в школе-то, бабушка.
— Неучем жить ещё тяжелее, — рассердилась Пелагея Ивановна.
— Ну и что ж… Не пойду больше в школу.
— Дед! Скажи хоть ты слово, — взмолилась Пелагея Ивановна.
Помолчал Лукьян Степанович, отвернулся, не хочет неволить ребёнка. Почувствовал Петя слабину и обрадовался: дело выиграно! Но по-настоящему цену такого «выигрыша» узнал после.
