К ночи в пещере горел костер, неподалеку лежала груда топлива, которого должно было хватить до утра. Соня сидела на своем тростниковом ложе, задумчиво глядя на огонь. Акиваша расположилась прямо на камнях, скрестив ноги и положив безобразную клюку на колени. Похоже, ни жесткость, ни холод каменного пола вовсе не досаждали ей.
— Акиваша, расскажи мне о твоей родине, о Стигии,— попросила Соня.— Мне доводилось бывать там, но сейчас Стигия совсем не та, что прежде. Эта страна умирает, как и прочие державы Запада. А я хочу знать, какой она была в твое время… Тебе доводилось видеть Сета?
— Да,— отозвалась стигийка.— Наши жрецы умели вызывать Великого Змея. Это происходило во время таинств, колдовских обрядов, которые проводили жрецы Черного Круга. Я сама участвовала в таких церемониях, но подробностей излагать тебе не стану, их нельзя знать непосвященным. Скажу только, что Сет являлся в виде змея, свернувшегося кольцами. Голова его была не меньше человеческой, а тело — невероятной длины…
Акиваша повела долгий рассказ, увлекательный, но и жуткий, о святилищах Луксура, о Птейоне, мрачном городе мертвых, расположенном на высоком, обрывистом берегу реки Стикс, о могучих армиях, которым помогало в бою колдовство, о флоте быстроходных галер, бороздивших воды Западного моря, галер, посылаемых волей жрецов Великого Змея. Слушая повествование о мрачном и очень сильном государстве, Соня не могла не порадоваться, что времена его расцвета давно миновали. Смертью, тьмой, черным ужасом веяло от всего, что там происходило. К счастью, Стигия сейчас ослабела и ее правители-маги уже не мечтали о власти над всем миром, стремясь сохранить хотя бы свое государство, то и дело сотрясаемое набегами из Черных Королевств. Похоже, Слон и Кобра, тотемы темнокожих воинов, живущих на юге Хайбории, оказались сильней одряхлевшего Великого Змея…
Проснулась Соня очень рано. Видимо, волнение, вызванное тем, что цель близка, заставило ее подняться ни свет ни заря. Выйдя из пещеры в серые предутренние сумерки, Соня умылась у ручья, вновь удивившись его пузырившейся, покалывающей кожу воде, затем села на берегу, встречая рассвет. Небо уже стало светлым, но все вокруг еще утопало в глубокой тени, а солнца пока не было видно. Однако воздух постепенно становился все прозрачней и прозрачней, зарево на востоке — все ярче и ярче, а вершины скал заблестели так, будто были покрыты золотом. Потом, когда граница тени опустилась ниже, лучи невидимого еще солнца осветили верхушки деревьев. Пробудившиеся птицы запели утренний гимн солнцу: этот обряд они неукоснительно соблюдают все лето, пока не настанет пора улетать на зимовку в Вендию или Иранистан. Птичьи голоса звенели в лесу, словно тысячи маленьких кхитайских колокольчиков, славя Великую Птицу, которая летает в небе выше, чем могут подняться все остальные птицы, и дарит своим маленьким собратьям, живущим в гнездах на земле, тепло и свет. Соня радостно улыбалась, слушая эту песню. В порыве, с которым крохотные создания славили солнце, прогнавшее долгую ночь, было что-то очень трогательное. Вдруг, движимая каким-то неясным ощущением, девушка повернула голову и увидела стоявшую неподалеку Акивашу: та подошла совершенно беззвучно.
