Одни раз я всё-таки взял венское такси. Мне надо было везти своего отца в ХИАС — подписать необходимые бумаги. Прожив несколько дней впятером в одной комнате, я попросил, чтобы на будущее нас разделили на две семьи. Так было лучше и для Ирины, и для моих родителей. Теперь они стали считаться отдельной семьёй, и отец, как глава семьи, должен был расписаться в разных бумагах. Здоровье у него было слабое, и, чтобы не утомлять поездкой, я решил везти его на такси. На мою поднятую руку около нас остановился зелёный «Мерседес». Всё в машине было элегантно и чисто. Но элегантнее всего был сам водитель — женшина-блондинка, лет 30, очень изящная, с великолепной причёской, с длинными наманикюренными ногтями, в модном жакете — ну прямо маркиза! Вдобавок я увидел, что она возила с собой в сумке пушистую белую собачку-болонку с бантиком на шее. Эта «маркиза» была так же непохожа на неотёсанных мужиков — водителей такси в Москве, как сама венская жизнь была непохожа на ту, что мы оставили позади себя. Я даже стеснялся добавить ей чаевые к оплате по счётчику. Но она приняла их легко, с очаровательной улыбкой: Danke schon.
Уехали к себе в Бельгию наши друзья Савицкие вместе с моими тётушками.
Холодным зимним утром мы проводили их. У Коли была солидная машина «Опель», и я с интересом рассматривал её. Глядя на машину, я думал: когда я смогу позволить себе купить машину такого же хорошего класса, да и вообще, смогу ли когда-нибудь?
— Сколько дней надо ехать отсюда до Бельгии? — спросил я.
— Сегодня вечером будем дома.
— Как — сегодня?! Так быстро?
— Конечно. Мы едем через Германию и Люксембург, дороги везде отличные — прямые автобаны, скорость неограниченная. Я обычно еду со скоростью 150–160 км в час. А большие «Мерседесы» обгоняют меня, как стоячего. Но я не тороплюсь. Остановимся где-нибудь по дороге пообедать в хорошем ресторане. Потом завезу твоих тётушек в Антверпен, и через час будем у себя в Льеже.
Для меня всё это звучало сказкой: автобаны, бешеная скорость движения, Антверпен, Льеж… Да, это — Европа, это — мир, это то, что нам предстояло завоевать для себя (если сможем, конечно).
Коля как будто прочитал мои мысли. Он сказал:
— Думаю, у тебя уйдёт лет пять на то, чтобы восстановиться в твоей профессии. Ну, а потом приедете к нам в Льеж, уже — американцами.
— Твоими устами да мёд бы пить, — ответил я ему русской поговоркой.
Перед отъездом он передал мне мои драгоценности, я спрятал их в карман и теперь старался держать руку постоянно в кармане, чтобы ощущать их там: первое подспорье в нашей будущей жизни.
