К выносу тела мало-помалу собрался почти весь город в лице своих наиболее богатых и уважаемых представителей. Приехал наконец протоиерей о. Митрофан и, облачась в траурные ризы, стал отпевать покойника.
Все гости не могли поместиться в зале и многие стояли во дворе. Кадильный дым плыл над головами. Все молчали, только одна Лидия Фадеевна рыдала навзрыд. Шаповалов, в матерчатой перчатке на левой руке, франтовато крестился правой и по временам перешептывался о чем-то с другим членом управы, пожилым и толстым, человеком.
Когда Сергея Ивановича положили в гроб, Лидия Фадеевна огласила воздух таким пронзительным криком и, следуя ее примеру, так громко закричали дети, что у всех сжалось сердце и у некоторых дам судорожно передернулись губы.
— Мы сами понесем гроб! Господа, земцы должны выносить!
Неуклюже задвигалась вверху темная масса гроба, который громоздили себе на плечи товарищи покойного; голова его качалась на жесткой подушке. Гроб сейчас же пришлось опустить, чтобы вынести из дверей.
— Полегче, послушайте, легче! Господа ведь так же нельзя!
Толпа с гробом, предшествуемая священником, имевшим убитый, страдальческий вид (о. Митрофан очень хорошо и сердечно служил), вышла на улицу и направилась к церкви. Пели певчие, уныло звонили колокола и заглушали собою плач Лидии Фадеевны.
Дом вдруг опустел. Его сторожили одни только собаки.
Процессия медленно подвигалась на площадь к собору. Провожающие разбились на группы. Все ждали Лидию Фадеевну и удивлялись любви, которую она проявляла к своему мужу, так искренно и горько оплакивая его.
— Сорок лет — помилуйте, какие же это лета. Детей жалко! — говорил седой член управы.
— Знаете что, это так, по человечеству, жалко, — заметил ему Шаповалов. — Но ведь и то надо сказать, что покойник состояньице сколотил кругленькое.
Старик подумал и, раскинув умом, сказал с завистливым выражением своих выцветших глаз:
— Тысяч на сто.
— Пожалуй.
— Воздержанный был человек Сергей Иванович, — со вздохом произнес старик.
— Можно сказать, каждый кусок сахару считал, — пояснил Шаповалов. — Однако же, я вижу, Кононов устал — надо пойти сменить его!
Шаповалов ускорил шаг, сменил Кононова и, подпирая гроб плечом, стал басить вместе с певчими:
"Святый боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас!"
Нищие голодной толпой, врассыпную, тянулись за гробом.
Лидия Фадеевна шла за прахом мужа, окруженная детьми. Она была в черном платье, которое сделала себе зимой для визитов, но не успела обновить его из бережливости. Креповая вуаль ниспадала по ее плечам; в руках она держала белый платок, весь мокрый от слез.
