— Он мертв! Господин Нитта мертв! — громко закричала Мидори.
Первым ее крики услышал приказчик из лавки торговца древесным углем. От неожиданности он уронил на землю корзину с углем, которую привязывал к велосипедному багажнику.
Было семь часов двадцать минут вечера, когда к месту происшествия прибыл сотрудник полицейского отделения в Оцука. Он осмотрел повалившегося на ящик Нитту и удостоверился, что тот мертв.
На стеклах ящика были в беспорядке разбросаны разноцветные перышки. К ним протянулась, словно пытаясь схватить, правая рука Нитты, левая — бессильно повисла над краем ящика.
Лицо Нитты было спокойным, без тени страдания. По свидетельству соседей, он всегда отличался болезненным цветом лица, сейчас же оно порозовело и казалось слегка распухшим.
Чуть в отдалении, на маленьком столике у стены, стояли бутылка с соком и чашка. Предварительный анализ жидкости в чашке, проведенный экспертами, показал наличие цианистой кислоты. Розовая окраска кожи лица также свидетельствовала об отравлении цианистым ядом. В тот день никто из приятелей, похоже, к Нитте не заходил, и он, по-видимому, встретил смерть в одиночестве.
Владельца ломбарда "Маруман" и Мидори вызвали на допрос как свидетелей. После допроса и осмотра места происшествия полиция все более склонялась к версии о самоубийстве, хотя никаких вещественных доказательств, подтверждавших ее, не было найдено. Посмертного письма не обнаружили, да и мотивы самоубийства оставались неясными. Не исключалась версия об убийстве или несчастном случае, но и это ничем не подкреплялось.
Прибывший на место происшествия сотрудник позвонил из ломбарда в полицейское управление и попросил прислать детектива.
— Покойник, полагаю, покончил жизнь самоубийством, выпив цианистый калий. Правда, он не оставил посмертного письма, хотя и жил в одиночестве. Да и вообще для взрослого мужчины избранный способ кажется несколько странным, — сказал он.
Вскоре к бывшему бомбоубежищу прибыли сотрудники первого следственного отдела — помощник инспектора Кинуи и молодой детектив Мита.
Они вновь стали допрашивать Мидори. Она отвечала то же самое, что и сотруднику полицейского отделения из Оцука.
— Говоришь, заметила мужчину в пиджаке мышиного цвета? А ты видела, как этот господин выходил из жилища Нитты? — строго спросил помощник инспектора.
Мидори не знала, что и ответить, и лишь молча теребила нитку, вылезшую из вязаной кофты. Она не могла утверждать, будто в точности видела, как он выходил из убежища, ведь заметила этого господина, лишь когда он повернул за угол у склада.
