Фитюлька | страница 4
Евтихий Евтихиевич голову в плечи вжал и попросил слабым голосом:
— Не свисти так, пожалуйста! У меня уши не выдерживают!
— Хочу и свищу! — ответил мальчишка и захохотал оглушительно: — Ха-ха-ха! Хо-хо-хо! — Потом опять свистнул, ещё пронзительнее.
Павлик ему позавидовал: сам он так здорово свистеть не умел.
— Вежливых детей, — сказал Евтихий Евтихиевич, — скоро придётся записывать в «Красную книгу».
— А таких слабоухих, как ты, дедка, — ухмыльнулся мальчишка, — и записывать в «Красную книгу» не стоит. Пусть вымирают. — Он засунул два пальца в рот, надул щёки и вдруг… очутился в руках у папы Павлика, Дани и Тайки. Да, да! Оказывается, папа вошёл во двор и всё слышал.
Бросил папа на землю рюкзак с картошкой, схватил мальчишку за плечи, рывком поднял со скамейки, тряхнул так, что у мальчишки зубы лязгнули, и сказал гневно:
— Если ты, знаток «Красной книги», посмеешь ещё раз обидеть старого человека, я тебя осрамлю на пионерском сборе. Стыдно станет — век не забудешь!
— Не имеете права бить ребёнка! — заверещал мальчишка.
— Ты понял меня, ребёночек? — сурово спросил папа. — А ну марш отсюда!
Он отпустил мальчишку, и тот со всех ног бросился удирать.
Павлик и Даня молча смотрели на всю эту сцену.
— Будьте здоровы! — поклонился папа слегка ошеломлённому старичку, подхватил с земли рюкзак с картошкой и пошёл домой. Павлик с Даней за ним побежали.
— Пап, а пап, это какая такая книга — красная? — подскакивая возле широко шагавшего папы, спросил Павлик.
И Даня подхватил:
— «Красная книга» — ето что?
Папа им объяснил, что в «Красную книгу» записывают редких животных, птиц и насекомых, которых мало осталось на Земле. Их оберегают, запрещают на них охотиться, чтобы они совсем не исчезли…
«Конечно, этого Евтихия Евтихиевича надо тоже оберегать, — глядя в окно, думал Павлик. — Надо его записать в «Красную книгу», а не оставлять без всякой защиты!»
Опять они остались одни. Мама ушла в магазин, смеркалось на улице.
В «пещере», где они поселились, было совсем темно: накинутый на круглый обеденный стол плед спускался почти до земли. Только слабо светилась луна в облаках: на абажур торшера они накинули косынку. Из-под неё вырывался лунный свет. Совсем без луны, пожалуй, наткнёшься на деревья — стулья и скалу — книжный шкаф. Шторы-то на окнах плотно задёрнуты.
Поджав ноги, они сидели в «пещере» на медвежьей шкуре: мамино одеяло как раз пушистое, всё равно что косматое. Совещались, как им жить. Решили, что Павлик с Даней пойдут на охоту, а Тайка останется дома и будет варить обед — женщина потому что.
