— Ах, если бы я могла поехать с тобой! — мечтательно произнесла Лейла.
— Подожди немного, — засмеялся Махмуд. — Вот не останется мужчин, дойдет тогда очередь и до женщин.
Ассам склонился над тарелкой. «Они разговаривают между собой, как будто меня здесь нет, будто я не сижу с ними за одним столом. Лейла смотрит только на брата. На меня даже не взглянет. «Каждый честный египтянин… Ты, я…» — звучали в ушах Ассама слова Махмуда. Что же, я трусливей Махмуда или не патриот? Но ведь тогда, на демонстрации в 1946 году, я ничего не боялся, а Махмуд трусил. Нет, тут дело не в смелости, не в патриотизме, а в разумности своих действий»…
— Нужно только, чтобы отец с матерью ничего не разнюхали… Узнают — не дай бог! — заговорщицким тоном прошептала Лейла.
— Представляю, — согласился Махмуд, — запилят до смерти.
— Да, они не поймут твоего шага, — покачала головой Лейла. — Обязательно начнут прорабатывать. — Подражая отцу, она, смеясь, добавила: — Подумай, как это для тебя может обернуться…
— Наверняка мне придется выслушать нечто подобное, — кивнул головой Махмуд, — Еще с десяток всяких пословиц и мудрых изречений.
Лейла улыбнулась:
— Лучше в доме закрыться…
— …чем на ветру простудиться, — закончил Махмуд.
Довольные своим экспромтом, они весело продолжали только что изобретенную ими игру.
— В медлительности — утешение, — начала опять Лейла.
— …в поспешности — сожаление, — закончил Махмуд.
— Когда едешь в путь…
— …осторожен будь.
— Поживешь подольше…
— …увидишь побольше.
— Глупа та птица…
— …которой дома не сидится.
Наконец, не выдержав, они громко расхохотались. У Лейлы даже слезы выступили на глаза. Она достала платок и тут только посмотрела на Ассама. Но, быстро овладев собой, отвернулась. «Нет! Я не стану просить его ни о чем. Любви не просят. Тем более когда речь идет о любви к родине! Бесполезно ее пробуждать, когда любовь не идет от сердца».
— Что еще скажет отец? — вытирая платком глаза, спросила Лейла брата.
— Отец? Он, конечно, нахмурится и изречет…
— Ни к чему хорошему это не приведет. Создаст только лишние беспорядки, — подражая отцу, низким гортанным голосом опять закончила за Махмуда Лейла.
Теперь уже и Ассам, склонившись над столом, смеялся от всей души. Нахохотавшись, он почувствовал, что к нему снова вернулись прежнее спокойствие и уверенность в себе.
— А как ты думаешь, Махмуд, мог бы и я поехать с тобой на канал? — спросил Ассам, глядя на друга. На Лейлу он решил не смотреть, хотя чувствовал, что она не сводит с него глаз. Пусть поймет, что он сам принял это решение. Она здесь ни при чем…
