Жена Вани Клавдиной подругой была. Вместе в бане работали. А недавно умерла. Двое детей осталось. Пожениться бы, жить семьей, чисто, открыто, никого не боясь. Да года со дня смерти жены не минуло. Ванька боится Клавдю в дом приводить раньше времени, чтобы люди, соседи, знакомые не срамили его за блуд. Да и детям в глаза смотреть, не совестясь.
Клавдя не торопит. Больше ждала. Теперь уж, чего там, полгода осталось.
Вань, а мы с тобой запишемся иль так останемся, как есть? — допекает сожителя.
Да к чему в наши годы расписываться? Пятнадцать лет без той мороки прожито. И разве плохо было? — скрывает мужик от сожительницы разговор с дочерью, какая не соглашалась принять в дом мачеху: «Распишешься, значит, от мамы и от нас откажешься. Не буду с тобой под одной крышей жить. Уйду…»
Ну, как о таком Клавде сказать?
А сбереженья у нас на одной книжке будут иль врозь? — допытывается баба.
Да не спеши. Жизнь покажет, как лучше…
А в какой комнате жить станем? — глянула в упор.
Во, шалава навязалась! — высунулась из кустов пропитая рожа ханыги.
Клавдя покраснела, захваченная врасплох чужой репликой. Но тут же взяла себя в руки:
А тебе, засранец, чего надо? Что своим носом в чужую гранду суешься?
В твоей хварье медведю жарко не будет. А и я свой хрен не на помойке поднял, чтоб с такой лярвой мазаться, встал мужик во весь рост.
Да с тобой паршивая сука не согласится обнюхаться! Говном за версту прет. Все мужичье пропил, а туда же прется, забулдыга!
— Эй, мужик, валяй сюда, к нам! Не то тебе эта стерва живо век укоротит! Пошли ее подальше, курву облезлую!
— Дай ей в рыло и пинка под сраку! — послышалось отовсюду.
— Гони блядищу из тайги! — засвистело, заулюлюкало отовсюду.
Но не такова была банщица, чтобы ее брань смутила. Недаром в сожительницах столько лет жила, да и работала в городской бане, умела любую кодлу отбрить так, что свора мужиков завидовала набору матерщины, каким в совершенстве владела Клавдя.
Ну и здесь она себя в обиду не дала. Выпалила все, одним духом. И довольная успокоилась. Оглянулась. А Ивана нет. Полную корзину брусники набрала, ведро наполнила, но сожитель так и не объявился.
Насовсем ушел. Одну в тайге бросил. Дескать, в любовницы — годилась, а в жены — нет.
Вечером домой пошла. И все оглядывалась, не идет ли Ваня следом. До города дорога длинная, помириться бы успели. Но с кем?
Ванька давно уже был в городе. Он не шел, бежал из тайги. И от стыда, и дело торопило. Подвернулся случай избавиться от Клавди. Да и в милиции ждали. Не с пустыми руками… Понял, эту дорогу стерегут охинские ханыги. Глаз с нее не спускают…
