Кляча, в знак протеста, отказался давать показания следователю.
Осторожным охотником на промысловой тропе повел себя Фишка.
Кто был организатором ограбления универмага? — спросила его Кравцова.
— У нас нет начальников. Они — в зоне. Всяк сам по себе фартует. Так и мы.
Леший какую долю себе оговорил? — огорошила вопросом следователь.
Я сам по себе. Сколько бы взял, то и мое. Да не повезло, — вздыхал Фишка.
— Это потому, что обязанником он стал у вас после того, как вы ему помогли из суда уйти? Освободил на этот раз от доли? — удивляла осведомленностью следователь.
— Я к суду не прикипался! И чужое мне не клей! — испугался вор, вспомнив, сколько людей сгорело в пожаре.
— Кто ж, как не вы, опытный вор, надоумили Клячу и Бурьяна спрятаться в гардеробной за полчаса до конца рабочего дня. Знали, не войдут туда продавцы. Летом там никто не переодевается. Но кто-то подсказал вам раздевалку. Сами о ней знать не могли, — говорила Ирина.
— Кто мог надоумить? Сами. На то и фартовые, — смекнул Фишка, что не раскололись кенты, держатся молча на следствии. Но, глядя на Ирину, боялся внутренне: «Ох и неспроста эту Кравцову назначили следователем. Расколет она кентов по самые…»
— С Фомкой на Печоре познакомились, в зоне? — продолжала допрос следователь.
— Да.
— Бурьян впервые с вами в деле?
— Да.
— А Кляча? — сыпала вопросы Ирина.
— Первый раз. И в последний, — ответил, вздохнув.
— Да, положенье ваше — сложное. Поджог суда вами и Фомкой уже доказан. Универмаг — довеском станет.
«Значит, «вышка» обеспечена», — подумалось с грустью. И решил отмазаться, свалить все на Фомку. Мертвый кент — простит живого. Ему уже все равно.
— Поджог суда расследуется не мною. Меня интересует лишь универмаг, — прервала следователь Фишку. И задала очередной вопрос: — Сколько лет знаете Лешего и давно ли воруете вместе?
— Я сам по себе. Никого не признаю.
— Сам по себе, а почему в универмаг вчетвером заявились? Почему не сам по себе? Молодых в делах учил?
— Сами навязались. Хавать всем охота.
— Почему не Леший, а вы пошли в универмаг?
— Причем Леший? Я захотел и возник.
— Но сына своего он не каждому доверяет. Выходит, вы у него в чести. На особом счету.
— С хрена ли загуляли? Да я взял, потому что вместе — проще.
— В чем же? В убийстве? — усмехнулась Кравцова.
— А разве тот легавый накрылся? — округлились глаза Фишки.
— Да нет. Живой. Но покушение было. И бесследно оно не пройдет, — предупредила жестко.
— Я его не хотел мокрить. Трамбовал, это верняк. Но и мусор махался.
