Последняя граница | страница 30



Пролежав без сна первые, медленно ползущие часы ночи, Мэррей отказался от попыток уснуть. Встав, он натянул сапоги и набил табаком трубку. Затем зажёг спичку и, раскурив трубку, снова лег на свою походную кровать, согнув колени, зацепившись шпорами за одеяло. Но, как и всегда в темноте, трубка не доставила ему удовольствия, так как он не мог следить за дымом.

Кто-то приблизился к палатке и, отогнув полу, вошёл.

– Кто тут? – спросил Мэррей.

Это был сержант Келли.

– Я увидел, что вы зажгли спичку, и подумал, что, может быть…

– Мне ничего не нужно! – резко оборвал его Мэррей.

– Слушаю, сэр.

– Подождите, – сказал Мэррей. – Жалею, что был резок. Когда не спится, становишься раздражительным.

– Я и сам не могу заснуть, – невозмутимо сказал Келли. – Я делал обход.

– Всё спокойно?

– Как в могиле, – заявил Келли. – В палатках горят костры. Но для чего они понадобились им в такую жаркую ночь, право не знаю.

– Для освещения, вероятно.

– Сэр?…

– Нет, ничего, – вздохнул Мэррей.

– Для освещения, сказали вы? Может быть, чтобы осветить их чёрным душам дорогу в преисподнюю?

– Сержант, – каким-то странным тоном сказал Мэррей, – завтра будет бой. Вы довольны, я думаю?

– Сэр?

– Я сказал: вы довольны, что завтра будете убивать, не правда ли?

– Никогда не рассматривал бой с этой точки зрения, сэр, – сказал Келли смущённо.

– А с какой же?

– За это хорошо платят. А бывает работа и похуже.

– Ступайте и поспите, сержант, – сказал Мэррей, вздохнув, и, когда солдат ушёл, встал с кровати и вышел.

Как и говорил сержант, в неярких отблесках костров всё ещё вырисовывались силуэты конусов индейских палаток. Небо было чёрное и беззвёздное, а нестерпимая духота предвещала дождь в ночь или наутро.

Минуя часовых, Мэррей шёл по гребню холма, пока не очутился возле пушки. Артиллеристы лежали под повозкой со снарядами и громко храпели. Мэррей приложил руку к влажному, холодному стволу пушки, а затем, не вытирая, провёл ладонью по лицу.

Он ходил взад и вперёд, пока не выкурил двух трубок. Изредка тишина ночи нарушалась глухими раскатами грома, следовавшими за белыми вспышками молний. Первые две вспышки были для Мэррея неожиданными, но при третьей он внимательно поглядел на индейскую стоянку: ему показалось на миг, что в середине её мелькнул одинокий верховой.

Он спросил одного из часовых, но солдат не видел ничего. Мэррей вернулся к себе в палатку. Он сел на край койки, закинув ногу за ногу и играя шпорой. Дождя всё не было. Он просидел так, пока в палатку не просочился серый, влажный рассвет.