Откуда-то из темноты донеслось бормотанье следопыта:
– Оторвут этому бездельнику голову – и поделом! Клянусь Богом, не уважаю я человека, который не знаком с характером краснокожих, а лезет на рожон!
Сегер вернулся почти через час. Нагнувшись с седла, он сказал встревоженному Мэррею:
– Вожди явятся утром. Распорядитесь пропустить их.
– Ну, конечно! Были у вас какие-нибудь неприятности?
– Только с моим шайенским языком. И как на нём говорят их малыши – это выше моего понимания.
***
На другой день ранним утром полковник Мизнер в сопровождении лейтенанта Стивенсона прибыл в агентство. Сначала Мизнер разозлился на Майлса, осмелившегося отменить его приказ, однако, здраво поразмыслив, понял, что затея могла обойтись ему недешево. И как бы там ни было, а Майлс всё-таки таскал для него каштаны из огня. Но раз Майлс намерен разрешить эту проблему самостоятельно, Мизнер хотел присутствовать при разборе дела, для того чтобы составить потом выгодный для себя рапорт.
Когда приехали офицеры, маленькая контора Майлса была уже битком набита. Здесь были и Сегер, и агент, и Трублад, и переводчик Эдмонд Герьер. Войдя, Мизнер едва поздоровался. Слегка кивнув служащим агентства, он сел на стул у окна. Лейтенант стал рядом с ним. Сегер примостился на краю конторки и набивал трубку. Майлс сидел за конторкой, а Трублад, с блокнотом и карандашом, – в углу комнаты. Герьер скромно стоял, у стены и, опустив голову, непрерывно вертел свою широкополую соломенную шляпу. За те полчаса, в течение которых собравшиеся дожидались индейцев, сказано было мало, почти никто не шевельнулся, и только Сегер поднялся один раз, чтобы распахнуть окно. Обменялись несколькими замечаниями о погоде да усердно, обтирали вспотевшие лбы. Майлс, склонившись над конторкой составлял отчёт, но явно нервничал и волновался. Наконец, Сегер кивком указал на окно:
– Ну, вот, они едут.
Все повернулись, чтобы посмотреть. Трое индейцев верхом подъезжали к веранде: впереди – два старика, а за ними – индеец средних лет, мощного сложения, мускулистый, как гладиатор, с изрезанным глубокими шрамами лицом. Они, ехали медленно, слегка наклонившись вперёд, а за ними бежала толпа ребят из агентства.
Подъехав к дому, они спешились, и дети обступили их, усердно разгребая босыми ногами пыль.
– Индеец с изуродованным лицом – это Ворон, – сказал Сегер. – Опасная бестия! Может быть, они ожидают каких-нибудь недоразумений? Говорят, он когда-то голыми руками убил шестерых Поуней в битве на Притоке Двойников. А двое других – Маленький Волк и Дикий Кабан.
