— А с твоей мамой я встретиться смогу?
— Боюсь, что это невозможно.
Ну вот, я снова споткнулся о собственную ногу.
— Прости, Керрис, я не хотел…
— Нет-нет, — она успокаивающе подняла руку, — просто мама умерла, при родах.
— Мне очень жаль.
— Не надо извиняться, ты не мог этого знать. — Керрис похлопала меня по колену и добавила: — Допивай вино, вот-вот начнется фильм.
Рекламный плакат в вагоне подземки возвещал начертанными красными чернилами огромными буквами: «НЬЮ-ЙОРК — обитель лучших умов, самых ярких людей и величественных строений!»
Заметив, что я читаю плакат, Гэбриэл Дидс усмехнулся:
— Это на случай, если мы вдруг забудем.
— Неужели вы хотите сказать, что фанфары здесь звучат слишком громко?
— Нет, почему же, — сказал он с еще более широкой улыбкой. — По-моему, эта фраза — само совершенство. В ней все в меру.
— Все-таки мне показалось, что я уловил в ваших словах долю иронии.
Он только пожал плечами и посмотрел в окно. Поезд въезжал на ярко освещенную станцию. Пассажиров в вагоне было не очень много — три черные женщины и двое слепых мужчин. Сквозь стекло дверей на торцах вагона я видел, что в соседних вагонах все пассажиры белые и зрячие. Поначалу я не заметил, что на окнах вагона, в котором я ехал, имелась надпись: «Для черных и слепых». Одна из негритянок бросала на меня любопытствующие взгляды.
— Не беспокойтесь, мистер Мэйсен, — произнес Гэбриэл, как всегда спокойно и негромко. — Нет никаких правил, запрещающих вам ездить в этом вагоне.
— Гэбриэл, неужели вы забыли, что меня зовут Дэвид? — спросил я, ощущая некоторую неловкость.
— В некоторых общественных местах я, с вашего позволения, стану обращаться к вам «мистер Мэйсен».
— В таком случае я буду говорить тебе «мистер Дидс».
— В результате, мистер Мэйсен, вы получите мягкий выговор от копа, а меня будут ждать серьезные неприятности. Вы понимаете, мистер Мэйсен?
— Понимаю… Гэбриэл.
— Пусть вас это не тревожит. Всего лишь один из наших обычаев. Вы скоро привыкнете.
Их обычаи не вызывали у меня восторга, но я предпочел промолчать.
Поезд подкатил к станции «Коламбус-серкл», все пассажиры, кроме меня и Гэбриэла, вышли из вагона. Двое слепых мужчин бодро зашагали по платформе, постукивая перед собой палочками.
— Итак, — начал Гэбриэл, как только двери вагона закрылись, — что вы хотели бы взять себе из нашего рая?
— Многое, но сегрегация слепых и черных меня не интересует.
— Думаю, это всего лишь… — Я решил, что он употребит слово «аберрация», но вместо этого услышал: — …явление переходного периода.
