Однажды около меня остановился Кимури и почтительно мне сказал:
— Мзи…
Я огляделся вокруг, чтобы посмотреть, к кому он обращается. Сначала мне показалось, что он ошибся. Но вскоре меня начали так называть все.
— Я — Мзи?! — спросил я Кимури.
— Да, ты — Мзи, — ответил он серьезно.
Я знал, что на языке суахили так называют пожилых мужчин. Меня это рассердило. Черт возьми, хотя у меня и есть лысина и выгляжу я не бог весть как, но все же я совсем еще не «мзи». Ведь тогда мне было всего тридцать девять лет.
— Ты — Мзи, — повторил мне Кимури еще более серьезно, чем прежде.
Ну что ж, пришлось мне смириться и с этим. И только через год, во время своей следующей экспедиции, я узнал полный смысл этого слова. «Мзи» — это почтенный, старый, опытный и уважаемый господин… С тех пор у меня было много других интересных встреч и впечатлений, но эти воспоминания никогда не поблекнут. Я постоянно вижу перед собой его лицо, когда он произнес: «Мзи»…
Старый, добрый Кимури. Не знаю, жив ли он еще и что он делает. Но в моих воспоминаниях он будет жить всегда. И в моих рассказах… Да, с Кимури мы еще встретимся в других главах. Он открыл мне тайну своего племени. А для белого человека — это высшая награда. Но об этом в другой раз…
В корзине над рекой Кагерой
Рождественские праздники и новый 1971 год я встретил самым необычным образом. Мы разбили лагерь, но отлов зверей еще не начинали, так как земля была сырой. Заканчивался сезон дождей, и буш утопал в зелени. Трава была высокая — метр, а может быть, и выше. Нужно было дождаться, пока она высохнет, чтобы можно было ее поджечь. В некоторых местах, где мы охотились, мы сначала выжигали траву. Близилось Рождество, и тогда я впервые понял, какой может быть мучительной и нестерпимой тоска по дому. Она охватывает человека неожиданно, от нее нет спасения, а в душе такая пустота, как-будто вымер весь свет.
— Я должен уехать, — сказал я в тот день Тому. Том Манн был главой фирмы и нашим коммерческим партнером.
Если человек говорит такое среди дикой, нетронутой природы, вдали от цивилизации, то тот, кому он говорит, поймет, что вы собираетесь домой, что вы сыты всем по горло.
— Джо, — испугался он.
— После Рождества я вернусь. Ведь ты знаешь…
— Знаю.
Том Манн внимательно посмотрел на меня, а потом сказал:
— Джо, я знаю, что это такое, я знаю, что никакие слова тебя сейчас не удержат. Даже если я тебя запру в загон для слонов, ты все равно разнесешь его и уйдешь. Голодный, без воды, ты бы все равно добирался до дому.
