— Как жизнь, папаша?
— Ничего, помаленьку.
Все у них расписано, как по нотам. Гастон выдерживает трехминутную ритуальную паузу. Затем принимается распаковывать дорожную сумку, которую втащил в кабину и положил на сиденье между собой и Пьером, и расставляет по местам термос, сумку-холодильник, судки, пакеты и свертки — быстро, с проворством, говорящим о выработанной годами привычке. Гастон — маленький, щуплый человечек не первой молодости, со спокойным, внимательным лицом. В нем чувствуется пессимистическая умудренность слабака, с детства привыкшего защищаться от ударов жизни, изначальную враждебность которой он не раз испытал на собственной шкуре. Покончив с расстановкой своих припасов, он приступает к переодеванию. Сменяет ботинки на мягкие тапочки, куртку на толстый свитер с высоким воротником, баскский берет на шерстяной шлем, и даже ухитряется снять брюки, что нелегко: места мало, и пол под ногами движется.
Пьеру не нужно смотреть на напарника, чтобы увидеть, что тот делает. Не отрывая глаз от лабиринта запруженных машинами улиц, ведущих к окружной дороге, он слышит и знает наизусть возню справа от себя.
— Выходит, только ты оденешься, чтоб спуститься на улицу, как в машине сразу опять раздеваешься, — роняет он.
Гастон не снисходит до ответа.
— Не пойму, почему бы тебе не спускаться в ночной рубашке. Убил бы одним выстрелом двух зайцев, а?
Гастон тем временем взгромоздился на спинку своего сиденья. Грузовик трогается на зеленый свет, и напарник Пьера мягко скатывается на подвесную койку за сиденьями. Оттуда в последний раз раздается его голос:
— Когда у тебя будут ко мне умные вопросы — разбудишь.
Пять минут спустя грузовик уже катит по кольцевой дороге, довольно оживленной, несмотря на ранний час. Для Пьера это всего лишь малоинтересная прелюдия. Истинный властелин автострады еще тонет в потоке, который несет и легкие грузовички, и малолитражки буржуа, и автобусы с рабочим людом. Вот когда они отсеются после поворотов на Ранжис, Орли, Лонжюмо и Корбей-Эссон, а также шоссе на Фонтенбло, тогда, пройдя пункт сбора дорожной пошлины в Флери-Мерожисе, выедешь наконец на широкую бетонную полосу.
Чуть позже, пристроившись в очередь за четырьмя другими тяжеловозами, Пьер радовался вдвойне. Во-первых, он за рулем, во-вторых, Гастон уснул, и никто не будет его отвлекать, когда он въедет на автостраду № 6. Он с важным видом протянул служащему путевую карточку, получил ее назад, включил сцепление и устремился на ровное белое шоссе, ведущее прямо к сердцу Франции. Заправившись на станции техобслуживания в Жуаньи — тоже ритуал, он мчался на крейсерской скорости до поворота на Пуйи-ан-Оксуа, затем притормозил и свернул на автостоянку "Ландыши" — было восемь, время перекусить. Едва грузовик остановился под буками в небольшой рощице, как из-за сидений показалась голова Гастона, и он принялся собирать завтрак из своих кульков и свертков. Это тоже был неизменный набор отработанных движений.
