- А ну, братишки, покажем золотопогонным недобиткам нашу революционную силу и стойкость,- браво закричал он, предвкушая легкую победу над малочисленным врагом,
- Накажем корниловских мятежников беспощадным революционным судом, не дадим им повернуть колесо истории вспять.
Дыбенко громко сыпал всевозможными лозунгами, быстро и уверенно разогревая вооруженную толпу для главного и решительного броска, как он это делал на корабельных собраниях, перед тем как идти резать офицеров того, или иного корабля.
Извергая из себя звучные фразы, Дыбенко уже явственно видел себя спасителем столицы и всей страны от генеральского мятежа. Уж теперь он просто так не подчинится Керенскому, который так легко оттер его от власти этим летом. Разогретый своими же громкими словами бывший председатель Центробалта стремительно поменял свои планы на жизнь, которые он немедленно начнет претворять в жизнь, как только покончит с жалкой кучкой заговорщиков.
Не желая ни с кем делиться славой спасителя Отечества, бравый матрос не стал дожидаться подхода дополнительных сил и решил немедленно атаковать один из батальонов Покровского, успевшего окопаться вдоль дороги.
- Братцы, лично обещаю вам открыть царские винные погреба в Зимнем, как только перебьем эту сволочь! Чем мы не люди!- этот аргумент был особо радостно встречен солдатами, которые давно точили зубы на эти знаменитые хранилища.
Дыбенко отдал команду, и под прикрытием двух броневиков, революционеры двинулись в атаку. Они шли густой людской массой, беспорядочно стреляя в сторону залегших фронтовиков, стремясь поскорее сойтись с ними в рукопашном бою.
Покровский внимательно наблюдал за приближающимися врагами, именно врагами, поскольку в этих людях, одетых в солдатские шинели, он видел изменников и предателей, которые ради своих сиюминутных целей могут погубить его многострадальную страну.
Все четыре орудия отряда были развернуты, хорошо замаскированы и готовились преподнести противнику свой огневой сюрприз. Капитан не отрывал взгляда от окуляров бинокля, тщательно высчитывая расстояние, с которого его артиллерия могла нанести врагу максимальный урон. Вот чьи-то ноги пересекли тот невидимый рубеж, что определил для себя Покровский, и в тоже мгновение он отдал команду.
- Шрапнелью, огонь!- и орудия с грохотом извергли из себя снаряды с мелкой свинцовой начинкой, которая со страшным свистом устремилась навстречу людской массе, мгновенно прорежая её. Вслед за артиллеристами дала дружный залп и залёгшая пехота, выбивая в передних рядах тех, кого миновала шрапнель.
