[21]стоит старая женщина, она собирает пожертвования на приданое для девушек-сирот в Иерусалиме. Деньги она никуда не посылает, но это
ее грех, и к вашим не имеет отношения, так что вы дайте ей восемнадцать центов, это очень благоприятное число. У нее сахарный диабет, а дочь на прошлой неделе родила слабоумного младенца от чернокожего. Что у нас еще?
Они просмотрели колонку знаков.
— Ага. Угу. Если вам выпадет шанс купить дом, не покупайте. Власти отберут дом для строительства скоростной дороги — и куда они все торопятся? У человека всего две ноги, но он считает нужным иметь три машины, а еще — где ж я это записал? А, вот… Весь район скоро изменится, и если вы останетесь, то погибнете через три года и два месяца или три месяца и два года, в зависимости от того, какую систему гематрии мы используем в расчетах. Скажите зятю, что ему пора женить сыновей, иначе они будут ходить в кино, смотреть телевизор и лапать девушек. Они не смогут сохранять нужный настрой для вечерних молитв и не будут читать защитные псалмы, выбранные правнуком Баал-Шем-Това[22]. И к чему это приведет? Ночные поллюции, если не хуже. Как учат нас мудрые книги: «Восемнадцатилетний возраст — для свадебного балдахина и исполнения добрых дел», а?
Фароли прочистил горло.
— Вас еще что-то беспокоит, — сказал каббалист. — Говорите. Говорите.
Фароли поведал о своих опасениях насчет гослинов. Капланович вскрикнул и ударил кулаком по столу.
— Гослины! Вы хотите поговорить о гослинах? Уже миновал час, когда можно читать Шма[23], и я совершенно не думал об этом, когда собирался сделать амулет…
Он раздраженно прищелкнул языком.
— По-вашему, я всезнающий? Почему вы не предупредили меня о своем приходе? Человек идет по улице, ожидая найти…
Но его удалось быстро успокоить и смягчить. Ведь кто может считаться сильным? Тот, кто контролирует собственные страсти.
И наконец-то Фароли рассказал каббалисту о последних проявлениях гослинства. Капланович вежливо слушал, но не выказывал ни согласия с мнением гостя, ни интереса к нему.
— Покажите мне симоним[24], — пробормотал он. — Один теряет предмет, другой его находит, так пусть предъявляющий права придет и покажет симоним. Пусть покажет, что знает предмет и докажет свои права на владение.
Это было всего лишь вежливое бурчание, и Фароли знал, что собеседник знает, что они оба знают.
…На Лексингтон чернявый гослин выскользнул из осколков зеркала в заброшенном ночном клубе и стянул кошелек у молодой женщины, выходившей из притона. На Бэй-Ридж другой гослин, бледно-розовый блондин, украл кошелек у пожилой женщины, стоявшей перед Евангелической лютеранской церковью Суоми. Оба гослина мерцали, хихикали и быстро исчезали.
