Альберт нежно держал мою морду и как раз собирался почесать меня за ухом – там, где мне больше всего нравилось, но, завидев майора, он отпустил меня, вытянулся по струнке и отдал честь.
– Разрешите обратиться, сэр! – сказал он. – Спасибо за всё, что вы сделали для него, сэр. Я всё знаю и очень вам благодарен, сэр. Не ваша вина, что так вышло. Чуть-чуть недотянули. Но всё равно спасибо вам.
– О чём это он, сержант? Вы не знаете? – спросил майор Мартин.
– Понятия не имею, сэр, – ответил сержант Гром. – С деревенскими это случается. Их, видать, с младенчества не молоком поили, а сидром, вот на них и находит временами. По-моему, в этом всё дело.
– Простите, сэр, – не унимался Альберт, удивляясь развесёлому тону сержанта. – Раз уж француз купил моего Джоуи, я хотел спросить у него, сэр, об этой Эмили, или как там её.
– Ну, это длинная история, – проговорил майор Мартин и обратился к старику: – Может, вы, месье, сами её расскажете? Это тот молодой человек, о котором мы вам говорили. Тот, что вырос с этим конём и поехал за ним во Францию.
Некоторое время дедушка Эмили строго глядел на Альберта из-под кустистых седых бровей, а потом вдруг расплылся в улыбке и протянул руку. Удивлённый Альберт пожал её.
– Ну-с, юноша, у нас с вами много общего. Я – француз, ты – англичанин. Я – старик, а у тебя вся жизнь впереди. Но мы оба любим этого коня, верно? А ещё ваш офицер мне сказал, что ты тоже фермер, как я. Это самая лучшая работа, какая может быть, уж поверь моему опыту. Что там у вас на ферме?
– В основном овцы, сэр. И ещё коровы, свиньи. Несколько полей ячменя.
– Так значит, ты научил этого коня пахать, верно? Ты молодец – отлично его натренировал. Вижу, ты хочешь узнать, откуда мне это известно, и я тебе отвечу. Видишь ли, мы с этим конём старые друзья. Он жил у нас – давным-давно, вскоре после начала войны. Его взяли в плен немцы и заставили его возить раненых от линии фронта к госпиталю. У него тогда был приятель – великолепный чёрный конь. Вот вместе они и жили у нас на ферме, неподалёку от немецкого госпиталя. Моя внучка Эмили заботилась о них и полюбила, как родных. У неё ведь никого, кроме меня, не было – всех забрала война. Кони жили у нас год – может, больше, может, меньше – сейчас уже не важно. Немцы были добрые и, уходя, оставили коней нам – мне и Эмили. Но однажды пришли другие немцы. Им нужны были кони, чтобы таскать пушки, и они их забрали. Я ничего не мог сделать. Но с тех пор, как они ушли, Эмили потеряла интерес к жизни. Она всегда была болезненным ребенком, а тут… её родных убили, а лучших друзей забрали. Она не знала, ради чего жить. Она медленно угасала, и вот в прошлом году её не стало. Ей было всего пятнадцать лет. И перед смертью она взяла с меня обещание, что я разыщу этих коней и буду о них заботиться. Я побывал на многих аукционах, и чёрного коня так и не нашёл. Но по крайней мере я нашёл рыжего. И хотя бы одного могу забрать домой и любить, как обещал Эмили.
