Так я познакомился со своим новым владельцем. Я не называю его «хозяином», потому что хозяин у меня был только один.
Мой новый владелец спотыкаясь шёл ко мне с верёвкой в руках, а за ним плелись трое его приятелей с красными физиономиями. И у каждого тоже было по верёвке. Они сняли шляпы и куртки, закатали рукава и, посмеиваясь, стали приближаться ко мне. На меня ещё никогда не надевали верёвку, и я стал отступать, и отступал до тех пор, пока не упёрся в доски загона. Они разом бросились на меня, но я ускользнул, пронёсся мимо них к середине площадки и развернулся, готовый к новому раунду. Теперь они не смеялись. Я закричал, надеясь, что мать услышит меня. Она услышала – и отозвалась откуда-то издалека. Я бросился на её голос, пытаясь то ли перепрыгнуть через ограду, то ли пробить её грудью, но зацепился передней ногой, и тут меня поймали. Меня схватили за гриву и хвост, затянули верёвку на шее, повалили на землю и сели сверху. Я рвался, пока хватало сил, отчаянно бился всякий раз, когда мне казалось, что они ослабили хватку. Но их было слишком много. Они были сильнее. На меня надели недоуздок и затянули ремешки.
– Значит, ты у нас с характером, – ухмыльнулся мой владелец, туже затягивая верёвку.- Ну ничего, мы тебя пообломаем. Сколько ни артачься, а будешь у меня с руки есть как миленький.
Меня вытащили из загона и привязали к заднему борту телеги короткой верёвкой, так что на каждом повороте я чуть не сворачивал шею. К тому времени, как мы свернули на дорожку к ферме, пересекли мост и подошли к конюшне, которая на долгое время должна была стать моим домом, я был весь взмыленный, а ремешки недоуздка растёрли мне всю морду. И в тот первый вечер на новом месте единственное, что меня утешило, было сознание: я здесь не один. Старую лошадку, которая тащила телегу с ярмарки, выпрягли и отвели в соседний денник. Проходя мимо, она заглянула ко мне и тихонько заржала. Я хотел броситься к ней, но мой новый владелец ударил её кнутовищем с такой силой, что я отпрянул и прижался к дальней стене.
– А ну пошевеливайся, старая кляча! – заорал он. – Хитрая ты бестия, Зоуи. Даже не думай учить своим фокусам нашего карапуза.
Однако я успел увидеть в её глазах доброту и сострадание, и мне стало как-то спокойнее.
Не оставив мне ни еды, ни воды, он шатаясь пошёл к дому. Потом я услышал хлопанье дверей и крики, а через некоторое время – торопливые шаги и взволнованные голоса. У моего денника появились женщина и мальчик. Последний долго внимательно разглядывал меня, а потом расплылся в счастливой улыбке и сказал:
