В теме истории с проблемой культуры неразрывно связан у Федотова образ человека. Человек является первой и необходимой предпосылкой культуры. Более того, человек — судьбоносец культуры. Лики времен Федотов прозревает в лицах людей.
Бросая общий взгляд на творчество Федотова, мы видим, что оно концентрировано в сфере истории, акцентировано на проблеме культуры и актуализировано в образе человека. Смысл истории в мире, судьба культуры в истории, образ человека в культуре — вот предельно общая формула философского миропонимания Федотова. Но в эту абстрактную формулу подставляется одна конкретная величина — Россия. С Рос-
==16
сией навсегда обручен Федотов-мыслитель и Федотов-человек. Россия была живым предметом его мысли, страсти, тоски и надежды. Однако прежде, чем попытаться изобразить историософский портрет и показать душевное лицофедотовской России, нужно погрузиться во внутреннюю атмосферу его сознания, выяснить фундаментальные посылки и первоначальные интуиции его мышления.
Свой первый теоретический шаг Федотов делает как историк-медиевист. Но в этом еще «школьном» движении уже обнаруживается нечто характерное для Федотова вообще. Прежде всего, наш исследователь избирает в истории явления духовные, устремляется в пневме культуры. Его мысль тяготеет к грозовым слоям пневмосферы, где духовное достигает высокой степени религиозного напряжения. Однако Федотов не удовлетворяется только «чистым» духом и даже в разряженных потоках самосознания пытается дышать дыханием земли.
В своей ранней статье Федотов прослеживает эволюцию христианского сознания бл. Августина по его переписке(1). И здесь молодой историк, показывая переход Августина от экстатического искания истины к систематической разработке философских основ, заявил о себе главным образом как исследователь самосознания европейской культуры, при этом проявив очень характерную чуткость к столкновению христианских элементов с античными традициями и внимание к практической работе церковного строительства, в которой преодолевается дуализм «Христа и Платона». Знаменателен и способ, каким Федотов выражает свои наблюдения: говоря об одном, касаться многого, «больше высказывать, чем доказывать, еще больше предполагать доказанным».(2) Все это вошло в «канон» философско-исторической поэтики Федотова.
В процессе изучения средневековья ясно очерчивается эрудиция русского мыслителя — эрудиция христианская, европейская, гуманистическая. Мысль Федотова прошла сквозь дисциплину школы и сама для многих стала школой мысли. В исторических штудиях Федотов выработал сознательные установки и подходы к культуре. Он пленен единством великолепной культуры Европы. Корни этого единства Федотов видит в средневековье. Но средневековье он берет не само по себе, а в потенциях Ренессанса и нового времени, где Федотову дороги прежде всего «гуманизм и евангелизм» — христианство с воскресшим образом Христа. Поскольку Ренессанс связан с возрождением личности в самом широком смысле слова, постольку Федотов ищет следы и симптомы личностного самосознания в глубине средневековья.(3) Вообще, все средневековье мыслится русским историком на путях к Ренессансу. Главное, что он оттуда выносит, — это идеалы гуманизма. Масштабом гуманизма Федотов будет мерить и Россию. Под гуманизмом же он понимал только одно: «гуманизм есть культура человека как творческой личности»(4). Это определение покрывает все — от Петрарки до Бердяева. Гуманизм для Федотова ядро классической европейской культуры, которое разрушено современным капитализмом. У Федотова мы можем почувствовать культурную тоску по гуманизму.
