— Приходи через неделю, Со… гхм, Дима. Будет тебе твоя кабарела. Две.
Совершенно не интересно сидеть в фойе спортивных манежей или дворцах спорта и кого-то ждать. Окна огромные, в полтора моих роста, по стыкам кое-как проклеены газетной бумагой, чуть протыканы ватой и сквозит постоянно. Двери притягиваются к дверной коробке пружиной толщиной с мою руку, и процесс их открытия и закрытия напоминает битву парусных фрегатов. Заряжай! — дверь, визжа, ползёт на входящего, клубы морозного воздуха вырываются из жерла тамбура, а затем следует «бабах!» и входящий пушечным ядром влетает в фойе. Вид у него точно такой же ошарашенный, как у испанского пирата, попавшего на корабль его английского величества в полном одиночестве. Ошарашенный и напуганный. Наблюдать за этим можно бесконечно, но сиденья в фойе спортивных залов обычно деревянные и некомфортные, если вообще вдоль стен не стоят притащенные из спортзалов лавки. Низкие, длинные, твёрдые как камень и неудобные. Словно заколдованные таксы они расползаются по периметру фойе и приглашающее щерятся ободранными краями — садись, мол, не кобенься. Сел, куда тут денешься, всё лучше, чем кирпичную стену пытаться своим плечом прогреть. Долго уже сижу.
Я пошевелился, вытянул ноги, поёрзал задом, пытаясь устроиться на лавке поудобнее — ничего не вышло. Данная конструкция специально разрабатывалась для того, что бы сидящие на ней не расслабились и не смогли предаться неге, антагонистичной высокоморальному облику строителя коммунизма. Поэтому моя поза напоминала замершего в полной готовности бегуна, готового вместе с сигнальным хлопком стартового пистолета сорваться с места и дать новому мировому рекорду своё имя. Да без проблем, лишь бы затёкшие ноги не подвели, и будет вам рекорд. Закачаетесь от результатов.
Я повел плечами, несколько раз крутанул корпусом в стороны. Мышцы на приказы верховного главнокомандования отзывались неохотно и с лёгким сопротивлением. Ничего, потерпите. Находиться на пронизывающем насквозь сквозняке и поджимать под себя ноги мне осталось недолго — тренировка у саблистов длится чуть больше часа, затем они будут переодеваться — одеваться ещё минут десять и в итоге мне оставалось ждать чуть менее двадцати минут. Я посмотрел на круглые часы над входом в сам манеж. Ну, или где-то так. В фойе я нахожусь всего десять минут и ещё не успел намозолить глаза суровой вахтерше, что вооружена маковым бубликом и огромной, горячей, парящей вкусными облаками пара, чашкой чая. Очевидно, мои мысли обрели материальную силу — тётка вонзила в мою скрючившуюся фигурку фирменный взгляд отборного представителя клана вахтёров. Не отвлекайся, тётенька, не нужно! Пей свой чай, слушай «Маяк» и бдительно выглядывай в коридор — вдруг, опять, боксёры за гимнастками будут подсматривать? Ага, вот и молодец — монументальное существо с необъёмным телом, затянутым в синий халат и розовую самосвязанную кофту, отвело от меня холодный взгляд доисторического ящера, и я незаметно перевёл дух. Это хорошо, что тётка не стала тщательно меня рассматривать и не обратила пристального внимания — не запомнит.
