— Я думал, ты заблудилась. — Тоже улыбнувшись, он стал осторожно спускаться к воде. — А медленно я шел просто потому, что не хотел выигрывать слишком легко. Но вот сейчас… — В следующее мгновение его ноги заскользили на крутом спуске, и он, не удержавшись, повалился на спину.
Герцог попытался подняться, но тут же со стоном замер — казалось, нога заболела еще сильнее. Шарлотта взглянула на него с некоторым беспокойством:
— Филипп, что с тобой?
Он уставился на жену в изумлении. Неужели она действительно за него беспокоилась? Или просто издевалась?
Нет, похоже, она и впрямь встревожилась. Да-да, явно встревожилась.
Филипп уже хотел успокоить ее и сказать, что с ним все в порядке, но ему вдруг пришла в голову прекрасная мысль. Закрыв глаза, он снова застонал и постарался расслабиться, делая вид, что лишился чувств.
— Филипп, тебе плохо?!
Он услышал шаги жены, быстро приближавшейся к нему. Через несколько секунд она была уже рядом с ним, а затем Филипп почувствовал, как она прикоснулась к его плечу.
— Не пытайся меня обмануть, — заявила Шарлотта. — Я ни за что не поверю, что ты потерял сознание. Не забывай, у меня четыре брата! Так что я прекрасно знаю все ваши мужские хитрости и уловки.
Невольно вздохнув, Филипп открыл глаза. Да, он пытался обмануть Шарлотту, но у него ничего не получилось. И, снова вздохнув, герцог пробормотал:
— Женщина, сжалься… Мне очень больно.
Тут Шарлотта опустилась рядом с ним на колени и, нахмурившись, спросила:
— Может, ты ударился… головой? Вот, посмотри на мой палец.
Чуть приподнявшись, Филипп пожал плечами. Что ж, возможно, он действительно ударился. И теперь он уже не понимал, что именно у него болело — нога или голова. Более того, в этот момент он совершенно ничего не видел, кроме восхитительных синих глаз, внимательно смотревших на него.
А Шарлотта, щелкнув пальцами; тихо сказала:
— Филипп, вот мой палец. Следи за ним, ты понял?
Но он не смотрел на ее палец. И даже в глаза ей уже не смотрел — теперь он видел перед собой лишь ее чувственные губы.
— Шарлотта, я… — В следующее мгновение его губы слились с ее губами.
Она попыталась отстраниться, но Филипп, прижав ладонь к затылку жены, крепко удерживал ее. Сладостный вкус ее губ, казалось, опьянял его и пробуждал воспоминания об их брачной ночи — воспоминания, от которых он пытался избавиться, и которые возвращались к нему снова и снова. И, конечно же, он вспомнил, как она стонала и кричала в экстазе, — он прекрасно помнил ее крики, хотя она и утверждала, что кричала просто от боли. О, эти ее крики… Они тогда очень его порадовали, ибо изрядно подсластили месть — ведь он полагал, что таким образом мстит Итану Шеффилду. Да, он тогда был абсолютно в этом уверен, а после брачной ночи сумел убедить себя в том, что больше не нуждается в Шарлотте, так как никогда ее не желал.
