Филипп украдкой наблюдал за женой. Она держалась в седле превосходно — сидела величественно и прямо, высоко держа голову. И сразу же чувствовалось, что она была очень неплохой наездницей — конь слушался ее безропотно. Поводья она держала именно так, как следовало — безо всякого напряжения. А ее юбки…
Филипп повернул голову, чтобы получше разглядеть жену. И тотчас же понял, что она задрала юбки слишком уж высоко, до неприличия высоко.
Тут Шарлотта вдруг взглянула на него и со вздохом сказала:
— А я ведь ни разу не ездила в Уорикшир с тех пор, как мы поженились.
Филипп пожал плечами и отвел глаза. Затем, осознав, что ведет себя как мальчишка, пристально посмотрел на жену и спросил:
— Неужели?
Она с усмешкой кивнула:
— Да, ни разу.
— Не может быть. — Филипп нахмурился. — Ведь я езжу в Рутвен… по крайней мере, шесть раз в год.
Шарлотта громко рассмеялась:
— Совершенно верно, милорд. Примерно шесть раз в год. Но дело в том, что я никогда не ездила с тобой. Хотя нет ничего удивительного в том, что ты не замечал моего отсутствия. По правде говоря, я бы даже и не знала, когда ты уезжаешь, если бы ты каждый раз не забирал с собой дворецкого.
Герцог промолчал. Какое-то время он пристально смотрел на жену, потом тихо спросил:
— Боишься туда возвращаться?
Шарлотта криво усмехнулась:
— Ты, Филипп, должно быть, сумасшедший, если считаешь, что я когда-нибудь признаюсь тебе в этом.
— Но сейчас ведь признаешься, не так ли? — Он смотрел на нее все так же пристально. Смотрел так, словно увидел впервые. — Шарлотта, почему?
Горестно вздохнув, Шарлотта отвела глаза.
— Когда я в последний раз видела своих родителей, они сказали, чтобы я больше не показывалась в их доме, если выйду за тебя.
Филипп презрительно рассмеялся:
— Трудно представить родителей, не пожелавших выдать свою дочь замуж за герцога.
Шарлотта снова взглянула на мужа:
— Ты прекрасно все понимаешь, Филипп. Речь шла не о герцоге вообще, а именно о тебе.
— Да, конечно. — Он немного помолчал. — Но ведь твой брат не умер. Всего лишь несколько сломанных ребер, вот и все.
— Но он все-таки их сын, — возразила Шарлотта. — И я абсолютно уверена: отец отказался от него лишь для того, чтобы принудить его принять на себя ответственность.
Глядя прямо перед собой, герцог тихо сказал:
— Как бы то ни было, Итан это заслужил.
— Приветствую, — сказал Итан.
Филипп повернулся к дворецкому:
— Можешь идти, Фэллон.
Дождавшись, когда дворецкий удалится, герцог повернулся к человеку, стоявшему у его порога, к человеку, когда-то считавшемуся его ближайшим другом. Увы, этот «друг» предал его…
