– Молодец, мальчик, – погладила она Василия по голове. – Все свободны, а ты останься.
Дети сорвались с мест, но возле двери вытянутой рукой их остановила воспитательница, велела вернуться, сесть; потом велела встать, выстроиться возле двери и тихо выйти.
– Ведь вы меня похвалили, почему же не отпустили? – Василий был весьма огорчен.
– Не отчаивайся, дружок. Наиграешься за свою жизнь. Ты великолепно поешь – попробуем исполнить сольную партию.
Василий отвернулся и прошипел:
– Не буду петь.
Ему сдавалось, что с ним поступают крайне несправедливо.
– Какой ты, оказывается, бука.
Василий молчал.
– Смотрите-ка, какой обидчивый! – засмеялась руководитель. – Ладно уж – иди, гуляй.
В пятницу за Василием пришел отец. Рита Николаевна взяла его за локоть, отвела в сторону и, значительно-осуждающе посматривая на Василия, долго что-то говорила ему. Отец, прикусив губу, угрюмо слушал. На улице он сказал сыну:
– Ты дрянной мальчишка.
Василию от великой обиды хотелось разреветься, но он сдержался и стал, проявляя независимость, отставать от отца. В его сердце отчаянно-ненавистно билось – почему им всем хочется обижать его?! Что он сделал скверного, что воспитательница наябедничала на него?!
Два дня Василий пробыл дома, и с каким скрипом и непокорством в понедельник он возвращался в детский сад. Ему хотелось чувствовать себя свободным, вольным человеком, который может выбирать, ему хотелось, чтобы рядом с ним всегда находились родные, любимые им люди – мать, отец и сестра. Василию было тяжело и грустно в чужом, незнакомом обществе, хотелось уединения, тишины, хотелось ложиться в постель со своей любимой игрушкой – плюшевой собачкой, хотелось – когда дома никого не бывало – варить из сахара петушков и с упоением их сосать, хотелось каждый вечер встречать маму, прижиматься лицом к ее ногам.
Утром, когда мать спешно застегивала на Василии пальто, он угрюмо буркнул:
– Не пойду в детсад.
– Что за выдумки, Вася?
– Не пойду, не пойду, не пойду! – закричал он, вырываясь из рук матери. – Мне там плохо.
– Прекрати! – Мать хлопнула сына по голове. – И без тебя хватает в жизни нервотрепки.
Василий не ожидал, что мать ударит его, раньше она никогда его не наказывала. Больно было единственно потому, что самый родной, любимый человек не захотел понять его и посочувствовать. Василий непокорливо-медленно побрел за матерью; молчали всю дорогу.
На прощание мать обняла его и шепнула на ухо:
– Прости меня, маленький мой: твоей маме страшно тяжело.
