– Посмотрите: чокнутый!
Возле окна было спокойнее; Василий прильнул носом к холодному стеклу. Ему хотелось побыть одному, но неожиданно все стали суетиться, бросили игры, когда воспитательница возвестила:
– Строимся на обед. Идем руки мыть. Живее, живее!
Василию не хотелось куда бы то ни было идти; раздраженно подумал – почему он должен строиться? Однако Рита Николаевна оттолкнула его от окна.
– Не хочу, отстаньте!
– А ты, Вася, захоти, – и за руку жестко-ласково установила его в строй.
По одному подходили к крану с холодной водой, смачивали руки и проходили через длинный коридор в соседнюю комнату, в которой уже были накрыты столы. Становились возле стульчиков и ожидали команды.
– Сесть, – услышали, наконец.
По команде взяли ложку, по команде протягивали руки к первому и ко второму блюду.
Потом детей повели на прогулку. Рита Николаевна снова построила свою группу, и на улице сказала:
– Туда не ходить, сюда носа не совать, к забору не приближаться, на деревья не лазить, а кто не послушается, у того скалкой одно место буду греть, – улыбнулась она.
Василий понял, что играть можно только под грибком в твердом сыроватом песке, на качалке и возле воспитательницы. Под грибком ему наскучило копаться, на качалку не пускали Петя с друзьями, возле воспитательницы стоять ему никакого интереса не было. Подошел к забору и через щелку заглянул на улицу.
– Куда, Окладников? – строго сказала Рита Николаевна.
Василий вернулся, сел в песочницу и долго смотрел себе под ноги. Петя весело смеялся, качаясь, пуская к себе только тех, кто заискивал перед ним – дарил игрушки, угощал конфетами, поддавался в рукопашной – Василий особенно презирал таких детей – или подолгу просился на качалку.
– А ты почему не просишься ко мне? – спросил Петя у Василия.
– Не хочу качаться, – недовольно сказал неправду Василий и отвернулся.
Все ребятишки играли, а Василий одиноко сидел в стороне; никто не приглашал его в игры, и от обиды он украдкой всплакнул.
К вечеру детей завели в группу. Василий спрятался за перегородку в сенях, потом выбежал во двор и стал карабкаться на забор. Он не знал, куда и зачем хотел бежать, просто хотелось оказаться от этого неприятного, как он полагал, дома очень-очень далеко. Но кто-то дернул его вниз, он ударился коленом о камень и громко, неутешно заплакал. Сквозь слезы смутно видел склонившееся над ним бородатое лицо дворника. Прибежала воспитательница, подхватила мальчика под мышку и унесла в группу. Он вырывался, пищал и даже укусил ее.
