– Не нюнь, – сердито отодвинул его в сторону Ковбой…
Василий очнулся ранним утром. Ковбой сидя дремал возле Саши. Она спала, была землисто-бледной. Ковбой вздрогнул и потянулся.
– Спит? – спросил он у Василия и заботливо подоткнул под Сашу одеяло. – У тебя деньги есть?
– Нету.
– Что ж, пойдем на дело: девчонке обязательно нужно молоко и мед.
– "На дело"?
– Живо собирайся.
Они долго шли за поселком по оврагам, пустырям, потом перелезли через забор, присели на корточки за какими-то ящиками. Ковбой тихо сказал:
– Тут, Васька, продовольственный склад, в нем навалом меда, сахара и конфет, – всего, короче, завались. Я уже давно приметил в стене одну доску, она легко отодвигается. Но для меня узкий пролаз, а другие доски не могу оторвать. Ты маленький да щупленький – проскользнешь. Будешь подавать мне все, что увидишь, но главное – мед и сухое молоко, понял?
– Ага, – радостно качнул головой Василий, которого захватывала новая игра.
Послышались чьи-то шаги.
– Видел, видел я – пацаны сиганули через забор, – частил кто-то обеспокоенно.
– Померещилось, поди, – ответил ему хрипловатый, позевывающий голос.
Люди потоптались возле ящика, за которым притаились Василий и Ковбой, ушли.
Ковбой отдернул доску и затолкал Василия в склад. В нем было темно и затхло; Василий посидел на полу, пока глаза обвыклись.
– Бросай! Чего ты там?
Василий подал несколько картонных ящиков и банок, но внезапно заскрежетал замок и следом заскрипели большие двери. Свет хлынул в глаза Василия; он отбежал в темный угол, заваленный мешками. Но шаги неумолимо приближались к нему, и он рванулся к лазу.
– Ловите, ловите вора! – устрашающе-громко закричала высокая, широкоплечая женщина.
Ошеломленный Василий увидел лихо перепрыгнувшего через забор Ковбоя…
Надрав уши, Василия сдали в милицию, и он до вечера просидел в дежурке, не признаваясь, кто он и откуда. Он не испытывал чувства страха, а только – досады, что придется вернуться в детский сад, к опостылевшим порядкам. Он хотел снова очутиться в жилище Ковбоя, окунуться в свободную жизнь. Пришли за ним мать и отец, – он и им не обрадовался.
– Васенька, крошка мой! – Мать подхватила Василия на руки и беспорядочно целовала, крепко прижимая к груди.
Василий расплакался: он понял – теперь не вырваться к Ковбою!
В детский сад Василия не отдали, хотя отец настаивал. Дома не закрывали на замок, как прежде: все же он стал взрослее, следующей осенью должен был пойти в школу…
И тяжело итожится в голове Василия Окладникова, в волнении прикуривающего очередную папиросу: побег был неудачным и беспомощным рывком в новую, независимую жизнь. У него после еще были рывки, но, как и этот, отчего-то заканчивались они невезуче. Может, ему слишком многого хочется в жизни, и он неразумно спешит? Остановиться на чем-то малом? А может быть, уже поздно?
