– Гх, как же без кроликов? Что-то ты, деточка, несешь совсем уж не то.
Но что я еще мог сказать ему!
Дедушка закинул веревку на плечо и унес клетку под навес, где у него находилась большая чурка и залепленный пухом стол. Он зашел в дом за ножом и дубинкой, которой усыплял кроликов, ударяя их по носу. Только он скрылся, я вылетел из избушки, в три прыжка оказался под навесом и распахнул дверцу клетки – кролики вздрогнули, косо глянули на меня и пугливо сбились в кучу. К выходу – ни один.
– Кыш, кыш. Убегайте, дурачки.
Недоверчиво косясь на меня, робко выполз один; другие – ни с места.
– Ну же! – тряхнул я клетку.
Из дома послышались кряхтенье и шарканье ног. Я спешно вытаскивал кроликов за уши и кидал на пол. Бросился за перегородку и замер. Заглянул в щелку и с досадой и обидой увидел кроликов, сидевших кучкой возле чурки. Появился дедушка; его брови приподнялись и губы съежились, когда он увидел пустую клетку. Он, быть может, в ту минуту был комичен, но для меня – страшен.
– Тьфу, ядрена вошь! Петька!
Я отпрянул от щелки и прижался спиной к стене дома.
– Что, скажите на милость, за чертенок такой-сякой.
Скидал кроликов в клетку, последнего поставил на чурку. Через несколько минут кролик висел на крюке. Невыносимо запахло свежим мясом.
– Проклятый дед! – С упертым в землю взглядом я направился в огород.
– Петруша. Петр! – окликнул меня дедушка.
Я не обернулся и не остановился.
– Да стой же ты.
Я остановился и нагнул голову так, что подбородок коснулся груди и в позвоночнике вздрогнула боль.
Твердая рука, будто черствая корка хлеба, прошуршала по моей щеке.
– Эх, ты, – сказал дедушка с ласковой укоризной. – Подумай, дурачок ты этакий, как же мне их не резать, ежели только имя мы со старухой и живем. Пенсия – с гулькин нос, у своих детей ничего не берем и не возьмем: видим, им нелегко. Старые мы. Что ж ты хочешь – восьмой уж десяток. Без кролей, милый, нам никак нельзя, хотя и тяжелехонько с имя. Они – наше спасение: и мяско, и шкурки, и денежки кой-какие. Благодаря кроликам мы скопили маленько на черный день, чтобы схоронили нас на наши кровные. Вот так-то оно в жизни, – вобрал воздуха и тут же с шумом выдохнул дедушка.
И после его слов он мне уже не представлялся страшным, а – жалким и бедным стариком. Я открыл, всмотревшись, что его глаза похожи на глаза нашего старого кота Семы, которые напоминали мне мокрые серовато-пепельные камушки – мало в них жизни или совсем нет.
Я без особой цели бродил по огороду и между грядок увидел сидевших на корточках мою двоюродную сестру Таню, равных со мною лет, и ее подружку Дашу; они рассматривали синий цветок. Я приостановился невдалеке.
