Колючий подарок | страница 34
Когда читал свой рассказ, я всё поглядывал на вожатого: он казался мне очень знакомым. Да и вожатый как-то по-особенному стал посматривать на меня.
Я читал и думал: «Алексей… Наверное, Алексей…» Один раз я даже сбился и прочёл не то, что надо. «Неужели всё-таки Алексей?»
В далёком, незабываемом детстве дружил я с таким мальчиком — Алексеем.
Когда кончил читать, был уверен: он!
Так я нашёл давно потерянного из виду товарища.
После встречи с ребятами и обеда мы с Алексеем отправились в лес. Алексей Иванович рассказывал о себе, я — о себе.
В ту пору, после засушливых недель, часто шли дожди, и в лесу было так много грибов, что собирали только белые.
Алексей Иванович аккуратно срéзал крепкий боровичок и сказал:
— Помню я этот лес… Помню, как с дедом за грибами ходили… Давно, ещё в войну…
— Что-нибудь случилось здесь?
— Случилось… И ещё что!
— Тогда рассказывай!
— А ты не спешишь? Никуда не опаздываешь?
— Нет-нет!
Мы долго ходили, и Алексей Иванович рассказал мне эпизод из детских лет.
Приводя его здесь, я почти ничего не изменил в нём.
В лесу ещё было сыро. Мох, и без того всегда влажный, сейчас был пропитан водой. Стоило ступить на него, как слышалось сочное причмокивание и вслед за тем около ноги проступала вода.
Трава лужаек, перелесков и лесных прогалин была усеяна бусинками росы; маленькие капельки воды, непонятно как державшиеся на зыбкой траве и цветах, на провисавшей паутине, казалось, отражали кучевые облака, голубое небо, верхушки деревьев. Жалко было ступать по нежной траве, ссыпая на землю чистые, хрустально-прозрачные капельки росы, от которых так и ждёшь, что они тихо-тихо зазвенят серебряным звоном.
Пахло прелым деревом и ещё чем-то тёплым, казалось, всходившим на дрожжах не то тестом, не то блинами.
Лес был густой и тёмный, но не страшный, быть может, потому, что здесь пахло такими вкусными и домашними вещами. В нём не страшно быть вдвоём даже сейчас, когда линия фронта почти вплотную подошла к лесу. Недалеко от села, под Белыми Берегами, были разбиты немцы. Обезумевшие от огня артиллерии, оставшиеся в живых одиночки и группки — всё, что осталось от четырёх вражеских подразделений, — бродили по окрестностям. Некоторые сдавались, другие — отпетые фашисты — упорно скрывались.
Лёша знал, что раз он не один, а с дедом, то уже только поэтому он в безопасности. А дед в своём краю ничего не боялся.
Лёша и дед Герасим, колхозный садовод и столяр, шли шагах в пяти друг от друга. Каждый из них нёс по плетушке. Из плетушки деда выглядывали чистенькие мордочки боровиков с прилипшими к ним травинками, в плетушке Лёши грибов было так мало, что их еле хватило для того, чтобы закрыть дно, и Лёша ревниво присматривался к тому, как дед ищет грибы.