— И вы полагаете, вам удалось бы солгать столь убедительно, что я поверила бы?
— Я был убежден.
— Вы уверены, что вы такой несравненный, грандиозный лжец?
— Да, фрау Десмонд.
— Поздравляю! — сказала она. — И что же?
— В каком смысле «и что же»?
— Почему вы не вывалили на меня свою грандиозную ложь? Почему дергались, как псих, и вели себя по-хамски?
Он промолчал.
— Хотите, я скажу вам? Потому что я начала с инфекционного отделения! Ваша секретарша совершенно случайно в моем присутствии упомянула, что вы там. А когда вы услышали о нем из моих уст, то начали нервничать и даже запаниковали.
— Вы правы.
— Выходит, страшное событие, о котором вы упомянули, имеет прямое отношение к инфекционному отделению?
— Да, фрау Десмонд. Обидеть вас и вышвырнуть из Центра — ничего глупее я придумать не мог. Ведь теперь вы не успокоитесь, пока не докопаетесь…
— Можете не сомневаться!
— То-то и оно.
— Вы приняли это в расчет — и поэтому вы здесь?
— Нет.
— Что?
— Ну, не только поэтому.
— А почему еще?
— Потому что… Видите ли, мы все… Я переговорил со всеми, и мы… — Ему, видимо, надоело запинаться, и он умолк. Буксир на Эльбе несколько раз просигналил.
— Вы намерены исповедоваться передо мной по одной-единственной причине: поскольку ни вы сами, ни полиция никакого объяснения случившемуся не нашли. И тогда вы подумали: говорят, эта Десмонд всегда носом землю роет. Значит, с Десмонд стоит поговорить.
— Именно так я и подумал. Но откуда вы знаете…
— Мне не впервой отгадывать чужие мысли.
— Значит, вы выслушаете меня?
— Что за вопрос? Я хочу знать, что у вас стряслось!
— Нет, правда, я расскажу вам все. Объясню, над чем мы работаем. Это дело сложное, но вы разберетесь. Полиция действительно уперлась в стену. А вы — журналистка с мировым именем. Все мы читали ваши статьи. И все мы восхищаемся вашим мужеством…
— Это мы уже проходили. — Норма смотрела на него очень серьезно. — Завтра я приеду к вам в институт.
Она заметила, как лицо Барски потемнело: медведь огорчился.
— Что это с вами?
— Я надеялся рассказать обо всём сегодня вечером.
— Сожалею. Меня пригласил поужинать Алвин Вестен.
— Алвин Вестен? Бывший министр иностранных дел?
— Да. Скажу для ясности: господин Вестен — мой лучший друг. Я поверяю ему все свои тайны. Всегда. Узнает он и то, о чем мне расскажете вы. Если вы не согласны, можете идти. Удерживать вас я не стану.
— Нет, нет… напротив… — Барски снова разволновался, опять заговорил с акцентом. — Я знаю господина Вестена. Вернее, нет: я знаю о нем. Выдающийся человек. У него масса влиятельных друзей, в том числе и в Польше! Поверьте, ему я тоже рассказал бы обо всем!
