Первоначально я собирался добраться до ближайшей железнодорожной станции и, забравшись на любой товарняк, отправляющийся в путь, положиться на судьбу. Но я понимал, что сделать это будет непросто, к тому же отработанная смена под землей и заплыв через реку вымотали меня до изнеможения, так что я решил найти укромное местечко, чтобы пересидеть день-два. Денег на первое время у меня было предостаточно, требовался лишь надежный человек, который приютил бы, помог купить новую одежду.
Мне здорово помогло то, что я хорошо ориентировался в городе, в котором прошла моя студенческая юность. Вдруг в голову пришла мысль: как же тесно я связан с этим городом, если в третий раз, пребывая в неблагоприятных обстоятельствах, нахожусь здесь и ищу выход!
В первый раз это было в четырнадцатом году, тогда я заканчивал учебу в университете святого Владимира и серьезно влюбился в девицу с женских курсов, светловолосую Анну с потрясающей длинной косой. Она, поманив, завладела моим сердцем, разбила его, а когда я сделал ей предложение, рассмеялась в ответ:
— Ты слишком несерьезен для семейной жизни. Тебе более подходит лицедействовать, быть шутом, но не мужем. А для меня муж шут, Арлекин, — это, пардон, нонсенс!
Вскоре я узнал, что она обручилась с Дмитрием Уманским — отпрыском богатой купеческой фамилии. От горя неразделенной любви я чуть не тронулся умом, а слово «шут» жгло сердце огнем. Неужели она воспринимает меня как Арлекина, вызывающего своими слезами смех у публики? Думает, что я буду в одиночестве страдать, плакать, а она, счастливая, довольная жизнью, проходя мимо — смеяться?! И у меня созрел безумный план: накануне свадьбы застрелить ее жениха у нее на глазах. О последствиях своего поступка я старался не думать.
И вот тот день настал: на протяжении нескольких часов я следил за счастливой, ничего не подозревающей парочкой, выжидая момент, а скорее всего, набираясь решимости. Первый раз пролить кровь человека — это ведь не перепелку подстрелить на охоте.
В саду «Шато де Флер» я набрался смелости выполнить задуманное и тем самым доказать, что ее слова — «Арлекин», «шут» — по отношению ко мне несправедливы. Особенно задевало меня слово «шут».
Они прохаживались по аллее между веселыми аттракционами, слушая игру духового оркестра, поедая сладости, купленные в кондитерской на Золотоворотской. Я судорожно сжал в кармане студенческой куртки небольшой «браунинг» — сейчас понимаю, что не совсем удачное оружие для таких дел, лучше подошел бы более внушительный «Смит и Вессон» — и направился к ним, на ходу придумывая красивую фразу, которую произнесу перед тем, как разряжу в него револьвер. Я знал, что этим подписываю себе смертный приговор и умру на виселице в Лысогорском форте.
