Узнав о моей болезни, мама пришла в ярость. При враче она пыталась изображать взволнованную мать, но стоило ему ступить за порог дома, как она начала меня ругать:
– Как ты мне надоела! Теперь еще придется тебя выхаживать! Как будто у меня дел других нет!
Потом ее осенило.
– Я так понимаю, экзамены ты провалила и ни о какой классической школе теперь уже и речи быть не может, – с ненавистью проговорила она. – Ты специально все это подстроила, чтобы мне навредить. Гадкая девчонка, только о себе и думаешь.
Мне было тяжело понять, как можно «подстроить» воспаление легких и в чем меня опять обвиняют. Вряд ли я добровольно согласилась бы провести несколько недель в четырех стенах один на один со злой матерью. Тем более что не могла улизнуть ни под каким предлогом: на время болезни мне запретили гулять с собакой, ходить на репетиции хора и в школу для детей, готовящихся к конфирмации. Днями напролет мне придется выслушивать оскорбления, во время болезни это будет особенно невыносимо. Сильные приступы сухого кашля совсем меня истощили. Все давалось с трудом, даже дышать было тяжело.
Казалось, хуже быть не может, но тут пришел дядя Билл.
– Иди развейся, Кэт, – сказал он матери. – Тебе нужно памятник поставить за то, как ты за ней ухаживаешь. Если вдруг захочешь по магазинам пробежаться или в парикмахерскую сходить, то я всегда могу с ней посидеть… Мне будет даже приятно, – прибавил он, подмигнув мне.
– Пожалуйста, не уходи! – тихо упрашивала я маму.
Она с иронией сказала:
– Умница, так любит маму! – Посмотрела на Билла, потом на меня и добавила: – Не волнуйся, глупышка. Дядя за тобой присмотрит. Все будет хорошо.
И удалилась, постукивая высокими каблуками по асфальтовой дорожке.
Билл присел на край кровати, его глаза блестели. Он потрогал рукой мой пылающий лоб: у меня был жар.
– Теперь можно и повеселиться, – проговорил Билл. – Я скучал по тебе, малышка Кэсси.
Он сунул руки под одеяло и стал стягивать с меня ночную рубашку. Я попыталась отодвинуться, но бежать было некуда. Он навалился на меня, я начала хрипеть и задыхаться.
– Пожалуйста, не надо! – еле выдавила я. – Мне нечем дышать!
Я подумала, Билл отступился от своих намерений, и вздохнула с облегчением, когда он наконец слез с меня.
– Хорошо, – сказал Билл, – попробуем по-другому.
Он был весь красный от нетерпения и еле сдерживался. Расстегнув штаны, он стащил меня с кровати и поставил перед собой на колени. Я не удержалась и упала.
