...Я очнулась, казалось, от того, что он легонько-легонько целовал меня в краешки распахнутых губ. Но он просто дышал мне в губы и медленно, невыносимо медленно, кончал самого себя в нед-рах моего глубокого болотистого ада: отвернувшись, полностью наедине с собой, как если бы он мастурбировал, Хенк, легонько поводя ягодицами, делал неожиданные, маленькие, очень умелые аритмичные паузы, и вот, стенки моего заболоченного ада стали снова тесны, и Хенк, почувствовав сильное, словно дружеское, пожатие, благодарно поморщился от сладостной боли, и тут я не выдержала, и, невзирая на воспаленное ухо, стала орать, орать, орать, срывая свои бесценные голосовые связки, сажая голос, и Хенк, не обращая на это никакого внимания, легонько подергивая и подергивая, вытягивал потихоньку из моего нутра кишки моей бедной души. Он делал это еще изощренней, еще мучительней, чем перед моей первой отключкой, и черная хлюпающая погибель все глубже и глубже всасывала нас обоих; в предпоследние секунды перед двойным самоубийством, мой самец вдруг начал бешено, люто, ритмично таранить мою матку – о, это было уже за границами моего угасавшего сознания – и все это он, высококлассный нидерландский самец, проделал с той молчаливой отстраненностью, которой в преисподней, я в этом уверена, пытают сериальных женщин-убийц. (А бывают ли сериальные самоубийцы? Казалось бы, вот он классический пример полного нарушения логики и тяжеловесного абсурда. Ан нет. Наш с Хенком матрас многократно убеждался: сериальные самоубийцы бывают – еще и как.)
На переправе коней не меняют, а я вот плевать хотела на эту доморощенную технику безопасности. Зато и расплата за это не заставляет себя ждать. Я и не ропщу...
Если совсем коротко: администрация «LOURE», в лице давно пожухлого мальчика-гея, заявила мне, что «они» (то есть администрация, плюс публика) желают видеть меня только в тандеме с Робером. Да, ты, Соланж, делала чудесные оранжировки русских романсов... замечательные транскрипции... твои вокальные импровизации неподражаемы... Но, я повторяю: мы хотим видеть тебя только в тандеме с Робером. Почему? Да потому что администрация отдает себе отчет, что никто кроме него с тобой, Соланж, не сработается... и тому было множество примеров... Имея такой специфический характер, как у тебя, Соланж...
Дальше я не слушала. А зачем?
Оставались еще разрозненные, нечастые концерты по закрытым клубам, но здесь сложность состояла уже в другом: требования таких клубов подразумевали квалификацию (и экстерьер) именно Робера... Опять же – Робера!
