Перед тем как Татарникову дали наркоз, к нему в палату пришел доктор Колбасов, посмотрел на Сергея Ильича сверху, из сверкающих высот. Над Сергеем Ильичем возвышалась капельница, блестела трубками и склянками; комбайн искусственного дыхания искрился никелированной сталью — и вот среди блеска приборов возникло рыжее лицо Колбасова.
— Вы как Бог с неба, — сказал Татарников слабым голосом.
Колбасов поощрительно улыбнулся, посоветовал больному не волноваться.
— Оперировать вас будет сам Лурье, — сказал Колбасов так, будто это было одолжением; впрочем, он действительно так и думал, — а руки у профессора золотые.
— Знаю, — сказал Татарников, — я с его руками уже знаком.
— Первую операцию вам я делал, — немного смущенно сказал Колбасов, — Лурье в отпуске был, на Мальдивах.
— И хорошо отдохнул?
— Говорит — рай.
— Многие хвалят, — согласился Татарников. — Не бывал. Так что, вы там у меня вилку забыли?
— Почему вилку? — не понял Колбасов. Обычно больные боятся, что в кишках забудут ножницы.
— Например, закусывали — и вилку забыли.
— Что вы такое говорите. Нормально все сделал.
— Тогда зачем новая операция?
— В рабочем, так сказать, порядке.
— Понимаю, — сказал Татарников, — такая работа у вас — три раза по одному месту резать, — тут ему надели на лицо маску, пустили газ.
Бесчувственного Сергея Ильича поместили на каталку и покатили операционную, где его поджидал профессор Лурье с группой студентов.
На профессоре был зеленый операционный халат, завязанный на спине, на голове высокий, зеленый же, колпак. И Колбасов облачился в точно такой же халат, руки ассистента завязали тесемки халата на его широкой спине.
— Приступайте, Колбасов, — сказал Лурье.
И Колбасов подошел к столу с телом Татарникова. Последние годы все операции делал Колбасов, Лурье уже давно не оперировал, на памяти молодого Колбасова — никогда. Лурье решал, что будут резать, следил за процессом, делал замечания, подходил к мониторам и смотрел показания, Лурье был автором операций, а исполнителем был Колбасов.
Рыжий доктор Колбасов размял пальцы, растер в ладонях тальк, протянул ладони вперед, и на руки ему натянули резиновые перчатки — такие же зеленые, как и халаты врачей.
— Вы меня подстрахуете? — спросил Колбасов, как спрашивал он всякий раз перед операцией. — У вас ведь золотые руки, профессор.
— Надо, чтобы и у вас руки стали золотыми. Начинайте.
