Кузин вспоминал, сопоставлял, оценивал события. Прошла перестройка, многие дорвались до чинов. Не всем повезло в одинаковой степени: сказывалось наследие московского царства — по-прежнему коррупция, снова местничество. Особенно остро Кузин переживал слова, которые говорит его герой в тот момент, когда узнает, что премию дали не ему, а недостойному коллеге.
«Голубков отвернулся к стене и прошептал: а на похороны он придет, на похороны мои придет?» Кузин чувствовал, что фраза удалась, он разволновался. Прошел к буфету, достал бутылку виски, подарок некоего генерала Сойки — генерал пристраивал дочку в университет и вот заехал, презентовал бутылку. Это, в сущности, мелочь, другие берут конверты с деньгами, пойми, Ирина!
— Что это за генерал такой? — спросила в тот день Ирина. — Может, он из органов?
— Какая чепуха! Он из авиации, до сих пор ездит на сборы эскадрильи в Сибирь.
— Летчик! — сказала Ирина.
— Достойный уважения человек. Я подарил ему свою брошюру о необходимости возрождения Российской империи.
— Думаю, он оценит.
— Он-то, надеюсь, оценит. — Кузин поморщился, вспомнив, как оценивал его произведения Сергей Ильич Татарников, и вернулся к письменному столу добавить пару абзацев об умирающем Голубкове.
«Голубков вспоминает о своем идейном противнике некоем Сергее Кошмарникове, плохом историке, тяжело пьющем человеке. Кошмарников пишет доносы на Голубкова, завидует его таланту. Здесь требовалось вспомнить какую-нибудь характерную деталь, и Кузин попытался оживить в памяти разговор с Сергеем Ильичем.
— Читали мои вещи?
— Не хочется говорить.
— Нет уж, скажите.
— Простите, не хочется.
— Сергей Ильич, это невежливо! Прочли, и не хотите говорить что думаете!
— Воздержусь.
— Извольте сказать! Считаете, неудачная книга?
— Простите, не хотел обидеть. Вы лучше другим чем-нибудь займитесь.
— А вы читали мою философскую прозу?
— Простите великодушно, не могу сказать.
— Извольте сказать!
— Не смог дочитать.
Кузин подумал, что буквально этот диалог он воспроизводить не станет. Он написал так.
Кошмарников спрашивает Голубкова:
— Вы мне дадите почитать свою философскую прозу?
— А вам зачем? — спрашивает Голубков. — Разве вы интересуетесь философской прозой?
— Мне очень нужно, прошу вас!
Голубков дает Кошмарникову свою книгу, а тот, надергав из книги цитат, пишет отвратительный донос в правительственную газету.
— Зачем вы это сделали? — спрашивает Голубков у негодяя.
— Не скажу! — страшным голосом кричит Кошмарников. — Воздержусь от ответа!»
