Йон вскрикнул, но после оглушительного громового удара у него все еще звенело в ушах, и собственный голос показался ему тихим и слабым. Лишь несколько мгновений спустя он сумел расслышать пронзительный вой ветра, заливистый и злобный лай Кербера далеко внизу и негромкое бормотание таинственного существа перед ним.
— …Она еще может спасти его. Книга…
Голос его был низким и глубоким, как у трубы-фагота. Он еще сильнее подчеркивал неестественность этой мрачной фигуры, и Йону вдруг захотелось, чтобы она исчезла как можно скорее.
Словно в ответ на его желание, в небе вновь сверкнула молния, загремел гром. Белый электрический свет залил фигуру странного существа, которая мигнула и пропала с яркой вспышкой, на мгновение ослепившей Йона. Инстинктивно мальчик закрыл глаза, но образ странного существа продолжал стоять перед ним, словно запечатлевшись на внутренней поверхности век.
Потом отзвуки громового раската у него над головой затихли, оставив после себя только глухой стук дождевых капель, сквозь который прорывался тревожный лай и повизгивания забытой собаки.
— Эрик?.. — Йон осторожно приблизился к распростертому телу друга, часто моргая, чтобы прогнать плававшие перед глазами серые пятна. — Эрик! С тобой все в порядке?
Но Эрик даже не пошевелился. Он лежал неподвижно, словно погруженный в глубокий сон. Он казался совершенно расслабленным, словно, и правда, спал, но Йон заметил, что пальцы его правой руки судорожно сжаты. Опустившись на колени, он потряс друга за плечо.
— Проснись, Эрик!
Голова приятеля безвольно мотнулась, и Йон увидел под волосами на темени глубокую рану, из которой стекала на шею извилистая струйка крови.
Йон в тревоге отпрянул.
— Эрик! — снова позвал он, чувствуя, как его охватывает паника. Йон знал, что должен немедленно позвать на помощь, но ему было стыдно плакать и кричать: он ведь уже не маленький. К тому же Йон прекрасно понимал, что если он расскажет правду о том, что случилось в домике на дубе, ему никто не поверит.
Новая страшная мысль родилась в его душе, полной самых нехороших предчувствий:
«А если подумают, что это я убил Эрика? Меня тогда посадят на электрический стул?»
Это было так ужасно, что на несколько мгновений Йон вовсе потерял всякую способность соображать. В голове у него не осталось ни одной связной мысли.
«Он не умер, — стучало в висках Йона. — Эрик не умер. Он не может умереть…»
Снова склонившись над другом, он торопливо схватил его за запястье, чтобы пощупать пульс, но это ему никак не удавалось.
