— Матвей Ильич, да что ж такое, в самом-то деле? — не выдержал и я. — Русским же языком вам отвечаю — не хочу я нынче жениться. Про обстоятельства ваши — можете не беспокоиться, не болтлив, а про остальное — увольте. Давайте обождем, чем с Толмачевым дело кончится, а я уверен, что все обойдется, да и окрутим его с Полиною, а уж он-то за нее — горы свернуть готов, пари держу! Государь, слышно, скоро уж вернется — там все и решится.
— Обижаешь ты старика, обижаешь, — всхлипнул Матвей Ильич, решительно не желая понимать меня. — Али чины мои да титулы малы для тебя? Может, тебе графиню надобно какую? Тогда — конечно, пардону просим, что худородством своим обеспокоили… Небось за кого из этих… из новых, — он пренебрежительно повел плечами, — так сразу же… авек плезир… аж панталоны бы засверкали…
Одним словом, расставались мы совершенно раздраженные друг другом, причем генерал на прощание, ерничая, низко поклонился и сказал, что уж и не знает, достоин ли он пригласить меня на обед. Я попытался свести все к шутке, в конце концов, Матвей Ильич, расчувствовавшись, еще раз всплакнул и, махнув рукою, дескать, ступай уж, отправился к себе — предаваться невеселым своим мыслям, а может, и к заветному графинчику, право, не могу сказать наверняка.
Писано П.Н. Толмачевым
Более старшее поколение, вероятно, помнит еще тот, старый цирк, расположенный как раз на месте нынешнего — знаменитого Чинизелли, названный тогда в честь знаменитого парижского цирка «Олимпия» Олимпическим. Хозяином там был некий Жак Турниер — человек, без сомнения, предприимчивый, умевший из ничего — из голого места, из простых конных трюков, которые может легко проделать любой наш более или менее сносный кавалерист — выжать лишнюю копеечку, почти ничего не вкладывая. Но в Петербурге, богатом деньгами и бедном приличными местами для увеселения почтенной публики, на столь скудный набор номеров смотрели сквозь пальцы, и популярностью сие заведение пользовалось необычайной. Лихой наездник месье Дюпре со своею помощницей мадемуазель Гиш — женщиной небольшого росточка, но с чрезвычайно аппетитными формами, еще более подчеркивавшиеся костюмом амазонки (сколько пар мужских глаз восхищенно рассматривало ее — к неудовольствию спутниц!), несмешной клоун Папаша Бо, раскрашенный, словно пасхальное яйцо, неряшливые канатоходцы Кириани да величественный шпрехшталмейстер — тоже из семейства Турниер — вот и все прелести Олимпического цирка! Ради небольшого по продолжительности представления зрители готовы были смириться с холодным залом, сквозняки в котором, казалось, гуляли повсюду, с неудобными сиденьями, с толкотней на выходе — со всем тем, что по сравнению с цирком Чинизелли кажется теперь попросту недостойным для уважающей себя публики! Да, господа, время бежит неумолимо, и то, что казалось нам когда-то значительным и интересным, ныне попросту смешно и нелепо. Помню, с какими конфузами открывалась первая в России Царскосельская железная дорога: от искр, залетавших в окна вагонов, зажигались скатерти, дамам делалось дурно… А что теперь? Теперь поездка из столицы в первопрестольную занимает меньше суток, да еще и с неслыханными удобствами, ранее казавшимися совершенно фантастичными! Прогресс, господа!
