— Вздор! — крикнул профессор. — Говорю! Ничего я не говорю! Ты это с чего взял? Ах, чёрт возьми, опять прекратилось!
Профессор не любил, когда ему напоминали о его привычке рассуждать вслух. Старый дядька понял, что он рассердился и замолчал. Зная строптивый нрав учёного, он решил, что Манол, как он называл профессора, не станет с ним больше разговаривать и поднялся, чтобы идти. Никто лучше его не знал профессора Мартинова. Дружба их началась много лет назад, когда они вместе отбывали воинскую повинность. Потом Манол отдался научной деятельности и стал профессором, а Стоян поступил служителем в университет. С тех пор, вот уже более сорока лет, они не разлучались и оба состарились в стенах университета.
— Но почему же она скачет, эта проклятая стрелка? — воскликнул растерявшийся профессор. — Видишь, как скачет! — обратился он к Стояну. — Фотоснимок верен — два типичных галенитных графика, а она молчит… молчит, как заколдованная… Ну, скажи, Стоян, почему? — Учёный поднялся, беспомощно развёл руками и отпихнул ногою аппарат.
Дед Стоян опустился на прежнее место. Лоб его сморщился от напряжения. Он старался что-нибудь придумать, чтобы помочь своему старому другу. Он понимал, что тому приходится трудно и что он нуждается в поддержке.
— Да, бывает так: застопорит и ни с места! — глубоко вздохнул Стоян. — Как будто сделал всё, как надо, а дело не идёт и не идёт. Может быть, и день сегодня невезучий. Вот, к примеру, хотел я утром пришить пуговицу. Ну, и натерпелся! Как ни ткну иглой, так и уколю себе палец. Будто правильно целюсь, а как ткну — прямо в палец. Попросил Элку. Девочка сразу пришила. А вот я не мог. Так-то оно…
— Какое же может быть сравнение? — огрызнулся профессор. — У тебя это от старости. Что ж тут общего? Это дело… совсем иное… — нахмурил он брови, весь в пыли, растрёпанный, сердитый.
Дед Стоян усмехнулся.
— Так-то оно так.
По его широкой, лукавой усмешке было заметно, что именно он имел в виду.
— Значит и ты, как молодые, считаешь, что я уже из ума выжил, а? Нет! Это не так! — закричал профессор. — Вы все увидите! — И он снова бросился к своему аппарату.
— Да ты не серчай, ты не серчай! — добродушно засмеялся Стоян. — Так-то оно так, но может есть кое-что и другое.
— Другое? — поднял голову профессор. Грязный пот струился по его измученному лицу, и бородка его приобрела рыжеватый оттенок.
— Тут природа, Манол. Разве знаешь, в чём тут загвоздка? Ты, конечно, человек учёный и своё дело понимаешь, но может здесь что-то не так, что-то навыверт, какая-то, как говорится, чертовщина. Может, над жилой какой-то там слой есть, и твой аппарат местами его пробивает, а местами пробить не может, ну, а ты досадуешь и сердишься…
