Старец что-то невнятно пролепетал. Глаза его наполнились слезами, лицо вытянулось. Его длинные худые пальцы коснулись цветов. Подбородок его задрожал, и грудь начала быстро вздыматься.
— Жизнь уходит, милая Светлана. Цветы распускаются и благоухают, но только для тех, кто может на них радоваться. — Он стал задыхаться, но всё же продолжал глубоким, нежным, тёплым отцовским голосом: — И в будущем году они будут цвести, и через сотню лет, а мы, дорогая моя, превратимся в прах, из наших сердец вырастут цветы… Круг жизни бесконечен… — Он привлёк к себе её голову и погладил её волосы. — Приподними тюфяк, посмотри, на месте ли кошель?
Светлана как будто его не слышала. Она уставилась взглядом на ноги обоих мальчиков. Глаза её замигали, она как бы старалась что-то вспомнить, потом подняла голову, окинула их с ног до головы расширенными удивлёнными глазами и любезно сказала:
— Бог вам воздаст за ваше добро! — Что-то сверкнуло в её глазах. — Это вы перебили из ружья его грязную руку, да? — воскликнула она.
Старец вздрогнул. Он приподнялся на постели и стал прислушиваться, подняв глаза к потолку.
— С кем это ты говоришь, Светлана?
— С мальчиками! — весело ответила она.
— Ма-а-альчиками? — Радан сделал усилие, присел на кровати, пригладил бороду, волосы, брови. Подбородок его дрожал, слёзы катились по впалым щекам.
— Ма-а-альчики! — чуть не разрыдался он с оживившимся лицом и протянул к ним обе руки. — Ма-а-альчики…
— Да, да, мальчики, мальчики, — повторяла обрадованная старуха.
— Будьте гостями в моём доме. Добро пожаловать, — выговорил старик с особой внутренней силой и достоинством, но тут же закашлялся, побледнел и с трудом перевёл дух.
— Привет! — поспешил сказать Павлик.
— Привет, дедушка! — добавил Сашок.
— Охо-хо-хо, — хотел воскликнуть старец, но снова зашёлся кашлем, покраснел от натуги, и голова его устало опустилась на подушку. Расстроенный своим бессилием, он робко и грустно попросил: — Дайте мне ваши руки и сожмите, сожмите, соколы. Хочу померяться с вами силами.
Сухими, костистыми руками он взял руки Павлика и Белобрысика, попробовал сжать их, но только еле пошевелил пальцами.
— Кончено! Со мною кончено! Светлана, Светлана… ох, в груди у меня… Приготовь вещи, доченька… в дальний… этот злодей…
Старуха стала посреди комнаты. Её тощее, сухое тело выпрямилось, морщинистое лицо разгладилось, в голубых глазах засветилась какая-то непонятная радость.
— Деды давно уже нас поджидают, — тихо промолвила она.
